Не знаю, как правильно назвать эту заметку. Даже не знаю, про что эта история. Наверное – про жизнь.
В семейном архиве моего друга, небезызвестного А.Г., хранятся два альбома с фотографиями. Эти альбомы остались ему от деда. Николай Аристархович Костырев возглавлял в Ростове Артель инвалидов. Был ее председателем.
Сейчас эти организации, со странным для современного слуха названием, мало кто помнит. Но вот в период между двумя войнами они играли важную, как сейчас сказали бы, социальную роль. В эти артели объединялись инвалиды 1 Мировой войны. Их (инвалидов) насчитывалось десятки или сотни тысяч. У меня нет под рукой точных данных, но известно, например, что со стороны России в ту войну было ранено свыше 2800000 человек. Кооперативные артели инвалидов в массе своей были созданы в 20-е годы. Тогда же была создана и артель в Ростове. Н.А. Костырев был инициатором ее создания и первым директором. Ему, кстати, повезло по сравнению со многими его сотрудниками. Николай Аристархович также был инвалидом, но пострадал в войну относительно легко – у него были повреждены пальцы на руке.
Кооперативное движение 20-х годов – явление очень своеобразное и малоизученное. И как феномен производственный, организационный и, что мне представляется более интересным, как феномен общественный. Это достаточно редкий для истории России и, тем более, для истории советской России, феномен самоорганизации «масс», опыт общественной самодеятельности и саморегуляции. Этот опыт, несомненно, восходил еще к дореволюционным временам, но мощь этого массового движения была такова, что сила инерции пронесла его почти через все десятилетия советской власти. Эволюция этого общественного явления несомненно нуждается в специальном изучении. Это изучение должно, в частности, выявить периоды подъема движения и его кризисы. Кризисы, как мне кажется, можно отнести ко второй половине 30-х и к 60-м годам. К первому из этих кризисов наша история имеет непосредственное отношение.
Массовое движение выдвигало признанных лидеров. Одним из таких людей и был Н.А. Костырев. Не случайно в его архиве сохранились многочисленные фотографии с различных кооперативных съездов, губернских и всесоюзных. Это был активный, предприимчивый человек.
К 1936 г. ростовская Артель инвалидов была уже крупным, по местным меркам, предприятием. И, как и многие предприятия в то время, она имела свою систему «соцкультбыта», в частности – свой детский сад. Это учреждение, как видно по фотографиям, пользовалось большим вниманием со стороны руководства артели. У детского сада появлялось новое здание, летом дети выезжали на дачу. Но это я забегаю вперед…
В 1936 году Н.А. Костыреву исполнилось 50 лет. Именно ко дню рождения сотрудники детского сада подарили ему два альбома с фотографиями. «Дорогому шефу от признательного детколлектива». Фотографии позволяют предположить, что съемка делалась не специально «к дате». В альбомах мы находим снимки нескольких периодов. Видимо, фотофиксация жизни детского сада велась планово, в общем русле работы этого учреждения. А вот альбомы были составлены специально для юбиляра. В них чувствуется особая теплота. Видимо, этот подарок не был чисто формальным и отражает подлинное уважение и любовь сотрудников детского сада к своему «шефу».
Качество фотографий довольно высоко. Для фотосъемки явно был приглашен фотограф-профессионал, который последовательно и скрупулезно отснял все подробности жизни детского сада. К сожалению, мне неизвестно его имя. Возможно, это имя нетрудно будет восстановить ростовским исследователям. Думаю, что подробный анализ альбомов в качестве замечательного исторического источника еще будет сделан. Будет оценена и художественная сторона фотографий – своего рода фотографического примитива, образца «наивного искусства». Эта терминология обычно не применяется к фотографии. Но, я думаю, она очень подходит для описания и классификации большого пласта фотографического наследия, прежде всего – провинциального. Поясню, что речь не идет об оценке техники фотографии. Собственно, техника исполнения таких работ очень часто находится на высоком уровне. Речь идет о своеобразии восприятия мира авторами и, видимо, заказчиками этих произведений. В них чувствуется та простота, открытость миру, наивная откровенность используемых художественных приемов, которые характерны именно для художественного «примитива».
Здесь же отмечу, что фотографии вызывают у меня странное, двоякое чувство. Очень, как я уже писал, высокое качество. И техническое, и содержательное. Фотограф замечательно снял детей, сумел передать для нас их открытость и непосредственность. Не знаю, какими примерами это обосновать, но, по моему ощущению, фотографии хорошо передали повседневную атмосферу детского сада. Это атмосфера теплоты и любви. Она, эта атмосфера, переносится и на самого Н.А. Костырева. Не исключено, что именно он и был одним из создателей этого благоприятного микроклимата.
Вероятно, этому успеху способствовала специфика заказа. Думаю, что фотосъемка была организована не как «художественная», а как «техническая», призванная стать своего рода отчетом о повседневной жизни и работе учреждения. И фигура фотографа ощущается в качестве естественной, неотъемлемой части этой повседневности. Он – часть педагогического коллектива. Я хотел, сначала, написать «часть персонала», но понял, что фотографии раскрывают не только бытовую сторону работы и жизни учреждения, но, возможно, еще больше – повседневную педагогическую работу его сотрудников. Заказчиками этой «фотосессии», ее организаторами и постановщиками, были педагоги. Настоящие педагоги. И их позиция, их негромкая, но подлинная любовь к этим детям, их рутинное, повседневное чувство ответственности за них, которое так хорошо передано в фотографиях, - составляет тот лейтмотив, который ощущается при внимательном взгляде на эти произведения. Эти фотографии и та жизнь, которая за ними стоит, оставляют ощущение благородной простоты и интеллигентности.
Это ощущение не случайно. Ростов Великий второй половины 19 – начала 20 века – один из образцов плодотворной деятельности русской «разночинной», как ее называли, интеллигенции. Выходцев из мещан и купцов, получивших образование и не очень образованных, но готовых служить «общественной пользе». Ростовское земство, феномен реставрации Ростовского кремля и организации на его основе музея, организация первоклассной гимназии и подготовка к открытию университета, благоустройство города – это только наиболее яркая часть работы, проведенной ростовской интеллигенцией и предпринимателями. Собственно, эти две группы были настолько тесно связаны друг с другом, что их трудно разделить. Но дело не только в вершинных достижениях. Общий уровень культуры и цивилизованности был настолько высок, что чтобы переломить ситуацию и покрыть эту цивилизацию толстым слоем советского «сапропеля» (придется мне пояснить смысл этого термина в отдельной заметке) потребовалось несколько десятилетий.
Я думаю, что люди, о которых идет речь, Костырев, его коллеги, работники детского сада - были рядовыми ростовцами. А их общий уровень цивилизованности и культуры просто отражал уровень цивилизованности и культуры дореволюционного Ростова. Тот уровень, который сейчас утрачен. Приведу еще один пример. Подписи к фотографиям. Эти подписи сделаны обыкновенным работником обыкновенного детского сада. Без претензии на литературные изыски. Просто пояснения. Но они абсолютно грамотны. Ни единой ошибки. И то же ощущение благородного лаконизма и простоты. При всем уважении к современным педагогам дошкольного образования мне трудно представить у них такой абсолютный уровень грамотности. Опираюсь здесь на собственный опыт. Но, может быть, я ошибаюсь…
И другая сторона. Которая тоже есть на фотографиях. Портрет Ворошилова, «танец парашютистов», военизированные игры. На фотографиях не просто атрибутика. Это индикаторы другой стороны медали. Индикаторы, за которыми лежит нечто большее, чем предметная среда. Все-таки, этот детский сад – советский. И педагогика, которой здесь занимались – советская педагогика. Люди, которые здесь работали, должны были способствовать появлению «нового человека». Как это им удавалось (или не удавалось) – я не знаю. Но из песни слова не выкинешь. Не очень понятно, также, как в их головах уживалась дореволюционная цивилизованность и культура, и культура советская. Какие были ломки и крушения… Все-таки, это были «переходные» люди. Не «настоящие советские».
А эпоха брала свое. 1936 г. ушел в историю и, вместе с ним, ушло в историю многое из прежней жизни. В 1937 г. «неизменный шеф детского сада», «выполняющий директивы правительства и партии в заботах о детях», Н.А. Костырев, был арестован. Арестовали не его одного. Тогда была арестована вся ростовская «верхушка», руководители всех организаций и учреждений. Так, что арест был, в значительной степени, типичным. Нетипичным было продолжение. Вину свою Николай Аристархович не признал. Ничего не подписал. Видимо, поэтому, единственный из арестованных, был выпущен на свободу в 1940 г. На волне бериевской реабилитации. Можно сказать, что повезло. А можно – что это тот редкий случай, когда человек смог переломить, переупрямить эпоху. Вернулся на пост председателя Артели инвалидов. И возглавлял ее до 1960-х годов. Умер Николай Аристархович Костырев в 1974 году.
Вот такая простая история с фотографией.
Комментариев нет:
Отправить комментарий