Борисоглебское крестьянство в документах Московской домовой конторы графа В.Г. Орлова

Портрет графа Владимира Григорьевича Орлова (1743—1831). 1812 г. Собрание Государственной Третьяковской галереи

Значительные материалы о ростовских крестьянах содержат фонды Орловых-Давыдовых[1], Паниных-Блудовых[2], в частности В.Г. Орлова и В.Н. Панина, которым принадлежали Поречье и Воржа, Спасская и Борисоглебская слободы.

Упомянутые документы относятся к последней четверти XVIII в. до 60 гг. XIX в. включительно. Общая источниковедческая характеристика фондов крупных земельных собственников и представленной в них документации содержится в диссертации Д.А. Быкова[3]. Отметим, главные, выделенные им особенности: ведение хозяйственной отчетности силами выбранной от крестьянских общин и назначенной помещиком вотчинной администрации; наибольшая сохранность и информативность - наилучшими массивами данных следует признать сохранившиеся за максимальный срок без «лакун» и пустых годов материалы делопроизводства по имениям тех владельцев, которые не стремились разорить крестьян ради сиюминутной выгоды, но умели заботиться о будущем, ведя правильное хозяйство; манера ведения хозяйственной отчетности в имении всегда несет на себе отпечаток влияния личности помещика и тех, кого он привлекал себе в помощь.

В указанных фондах отложились документальные материалы домовых контор: ежегодные журналы входящих и исходящих бумаг, книги указов и распоряжений, хозяйственные книги по вотчинам, «Уложения» - общие правила управления вотчинами, раздельные акты на имения между наследниками, отдельные дела о крестьянах, убежавших из вотчин, проживавших в Петербурге, о рекрутах, оброке, спорах о земле, тетради записи крестьянских отпусков, «верющих писем», акты, выданные ростовским огородникам В.Н. Паниным на купленную у него землю в Москве, документация мирских общественных банков, открытых для кредитования крестьян в имениях.

Борисоглебское крестьянство: Товарищество в Вощажникове

Одним из крупных крестьянских поселений на территории, ныне составляющей Борисоглебский район, издавна было село Вощажниково, центр Вощажниковской волости. Это село явилось родиной одного из первых на борисоглебской земле кооперативов.

Задолго до революции, в 1913 году (известна даже точная дата – 30 июня) именно здесь было создано товарищество крестьян. В него объединились вощажниковские крестьяне, имевшие какой-либо начальный капитал. Целью объединения было кредитование членов товарищества, регулирование рыночных цен, приобретение для общего пользования сравнительно дорогостоящей сельскохозяйственной техники.

Товарищество это оказалось очень жизнеспособным. Оно сумело выжить в труднейших условиях созданных первой мировой и гражданской войнами. Возможно, именно тогда для местных крестьян и стали очевидными преимущества коллективного ведения хозяйства.

Правда, Трудные времена не могли не сказаться на товариществе. В течение примерно одного года оно как самостоятельное перестало существовать, соединилось с Вощажниковским обществом потребителей. Но 9 декабря 1921 года, Как свидетельствует документ 1925 года, «собранием бывших членов Товарищества было всесторонне обсуждено и произведен обмен мнений о желании восстановить самостоятельные работы Товарищества, что  1 января 1922 года и было подтверждено организационным собранием членов».

К 1925 году членов Товарищества с полным паевым взносом было 132 человека. Основную массу – до 85 процентов – составляли  середняки, остальные – бедняки.

Деятельность товарищества была весьма плодотворной. Напрмиер, очень актуальной для того времени стала задача повышения продуктивности зернового хозяйства с помощью нехитрой, Но непривычной для многих операции – машинной сортировки семенного зерна. При товариществе существовал прокатный пункт, который и производил сортировку семян для крестьянских хозяйств.

Товарищество же предоставляло возможность брать напрокат из этого пункта различные сельхозмашины: сеялки, веялки, плуги, бороны, клеверотерки, льномялки, конные грабли.

Правление товарищества вело посреднические операции, регулируя цены на местном рынке, вело работу по закупкам семян льна, овса, клевера, тимофеевки, продуктов животнводства.

Владело товарищество двумя водяными мельниками – Сысоевской и Кедсковой. Имело или арендовало картофелетерочный завод – вело переработку выращенного крестьянами картофеля.

Содержало оно также чайную «для приюта проезжих крестьян и рабочих». Специально в эту чайную товарищество выписывало газеты.

У товарищества имелась торговая лавка, где крестьяне могли приобрести ор4удия для обработки земли, семена различных культур, в том числе и трав. Была оборудована кондитерская, с Сельскосоюзом в 1924 году заключался договор на варку варенья.

Хозяйство Вощажниковского кредитного товарищества впоследствии стало базой для местного коллективного хозяйства.

Борисоглебское крестьянство: Контрольный союз

Специалисты давно пришли к выводу, что знаменитый Ярославский скот, отличающийся хорошей продуктивностью и отличной жирномолочностью, произошел путем отбора из местного скота в крестьянских хозяйствах.

Одним из центров разведения Ярославской породы на территории нынешнего Борисоглебского района в начале XX века был куст селений, находящихся ныне в границах совхоза «Красный Октябрь» (статья писалась для борисоглебской районной газеты «Новое время» в 1988 г. – Л.М.). И не случайно именно здесь в 1924 году возник молочно-контрольный союз «Новая жизнь». Он объединил 12 селений, среди которых были деревни Никифорцево, Горшково, села Фоминское. Ильинское и другие. В 1925 году союз объединял 84 домохозяина. Под контролем находились 124 коровы. Для поощрения союза при его организации ему была предоставлена скидка сельхозналога.

Вся работа ложилась на плечи одного контроль-ассистента Ступаковского, который один раз в месяц бывал в каждом хозяйстве и проверял суточный удой, а также процент содержания в молоке жира.

Одной из форм работы было также проведение показательных кормлений – в доказательство того, что рациональное кормление способствует росту продуктивности. Контроль-ассистент читал также для крестьян лекции, проводил беседы.

Союз вел работу по организации кормопроизводства. Например, весной 1927 года среди членов союза были распространены 68 килограммов семян корнеплодов, в том числе 8 килограммов – кормовой свеклы, 60 – турнепса.

Свою деятельность Союз распространил не только на контроль за продуктивностью, но и на организацию сбыта продукции – действовал маслодельный завод, принимавший молоко из хозяйств членов Союза.

Польза от Союза для округи была немалая. Здесь крестьяне всей волости могли, как и в совхозе «Красный Октябрь», приобрести племенной молодняк, здесь учились с наибольшей пользой вести молочное скотоводство.

Контрольный союз участвовал в волостных выставках сельского хозяйства, не раз получал премии за племенной скот, организацию животноводческой работы.

Позднее, когда произошло укрупнение совхоза «Красный Октябрь»,  селения – члены Союза – вошли в его состав.

А пополнение племенного стада совхоза шло, в основном, за счет приобретения лучших животных в крестьянских хозяйствах.

Борисоглебское крестьянство: Начало объединения

В первые же годы Советской власти на территории Борисоглебской, Ивановской, Березниковской, Вощажниковской волостей, ставших позднее частями Борисоглебского района, возникли коллективные хозяйства, являвшиеся прямыми аналогами нынешних совхозов и колхозов.

Первым совхозом не только в этом регионе, но и во всем Ростовском уезде было советское хозяйство «Петровское» (позднее названное совхозом «Красный Октябрь»). Как совхоз «Петровское» было оформлено 15 августа 1918 года. Возник этот совхоз на базе помещичьего владения – Петровской экономии, принадлежавшей до того ростовскому купцу А.А. Титову.

Позднее, 16 августа 1919 года было создано советское хозяйство «Губино» - на базе владения помещицы А.Ф. Васильевой. Кстати, подобная судьба помещичьих имений – не редкость для того времени, ведь «Декретом о земле» и «Основным законом о социализации земли» – законодательными актами Советской республики – предписывалось не разорять поместья, не ломать налаженные хозяйства. Имения объявлялись национальным достоянием.

Что же касается совхоза «Губино», то он, в отличие от «Красного Октября», Оказался нежизнеспособным. Скорее всего потому, что «Губино», как записано в бланке для описания советских хозяйств в 1919 году, «бывшим владельцем не эксплуатировалось» в течение нескольких лет, то есть хозяйство не было столь крепким, основательным, организованным, как «Петровское».

История образования первых борисоглебских совхозов типична – это образование оказывалось тем удачнее, чем лучше было организовано в имении хозяйство. Тому доказательство – не только «Красный Октябрь», отмечающий в нынешнем году (статья была опубликована в борисоглебской районной газете «Новое время» в 1988 г. – Л.М.) свое 70-летие, но и другие совхозы Ярославской губернии, соседних регионов.

Первым борисоглебским колхозом – хозяйством, объединение крестьян в которое произошло на артельной основе, видимо, можно считать 1-е Борисоглебское трудовое производительное товарищество. Судя по всему, В него вошли крестьяне Борисоглебских слобод. Возникло оно 5 февраля 1919 года.

9 марта 1919 года возникла трудовая сельскохозяйственная земледельческая артель в деревне Ляхово.

К 29 марта 1919 года относится образование Трудовой земледельческой артели села Троице-Бор. Эта артель управлялась советом. В ее составе было четыре крестьянских семьи. Для обработки им были отведены земли, ранее принадлежавшие троице-борскому священству.

Из всех этих хозяйство до нынешних дней досуществовал, как уже говорилось, только совхоз «Красный Октябрь». История других хозяйств не столь благополучна. Совхоз «Губино» просуществовал несколько лет, но приносил убыток, и его упразднили.

Первые борисоглебские колхозы, здесь перечисленные, также существовали незначительное время. Позднее, в тридцатые годы, в этих селениях возникли новые колхозы, впоследствии многократно укрупнявшиеся.

Кроме таких совхозов и колхозов на территории района существовали и иные объединения крестьян, особенно в период до 1928 года. Например, еще с дореволюционного времени существовало Вощажниковское кредитное товарищество. В 1919 году возникло сельскохозяйственное товарищество по производству, переработке и сбыту сельхозпродуктов в селе Андреевское-на-Лиге. В Борисоглебских слободах действовало общество потребителей. Имелись кооперативы и в других селениях.

Количество крестьянских кооперативов было значительно, многообразны их формы. И несомненно, что благодаря этим кооперативам в большей степени крестьянство сумело в сравнительно короткие сроки преодолеть разруху – следствие первой мировой и гражданской войн, обеспечить в двадцатые годы страну продовольствием и сельскохозяйственным сырьем – фабрики и заводы.

Опубликовано в «Новом времени» после 15.06.1988.

Борисоглебские слободы – дачная местность

Каждое лето население Борисоглеба увеличивается. Происходит это, как все в поселке знают, за счет притока отдыхающих – «дачников». И обусловлено, что тоже всем понятно, особенностями местности: сосновый бор, река, сельская округа, благоприятный климат. Не отпугивают людей даже некоторые транспортные трудности.

Эти счастливые особенности Борисоглеба были известны с давних пор. Сюда, в здешний монастырь, приезжал спасаться от гнилого ростовского климата один из ростовских архиепископов. В 1885 году А.А. Титов писал о борисоглебских сосновых лесах: «приезжали сюда лечиться от грудных болезней».

Потому –то одним из подсобных промыслов борисоглебцев уже и в советское время, например, в конце 20-х годов, продолжала оставаться сдача в наем приезжим дачникам свободных помещений, обеспечение дачников продуктами со своих огородов. Предприимчивые борисоглебцы потому не вели какого-либо масштабного сельского хозяйства, а обходились приусадебными участками, с которых получали овощи и фрукты для продажи приезжим.

Исходя из этого местные власти 30 августа 1929 года решили возбудить ходатайство «перед вышестоящими организациями о признании Борисоглебских слобод дачным поселком». Руководствоваться здесь приходилось, видимо, еще и тем, что перевод слобод в дачный поселок позволил бы облагать госналогом доходы местных жителей от этого «дачного промысла».

А поводом к такой инициативе Борисоглебского райисполкома послужило, скорее всего, постановление ВЦИКа и СНК РСФСР от 14 июня 1927 года «О дачных поселках».

Однако «вышестоящие организации», а именно административная комиссия облисполкома, отклонили ходатайство. Комиссия принимала во внимание, в частности, «протест самодеятельного населения». Видимо, это самодеятельное население не желало дополнительного себе закрепощения. Кроме того, комиссия выразила опасение, что с переустройством в слободах ослабят внимание «к вопросам сельского хозяйства».

Рассматривая 25 июня 1931 года итоги обращения в облисполком, борисоглебские руководители все же приняли решение «о необходимости добиваться переименования Борисоглебских слобод в дачный поселок». Рассуждали в райисполкоме так: поселок будет развиваться, будут совершенствоваться «способы передвижения», источниками поставки дачников остаются растущие в промышленном отношении Ярославль, Ростов, а они от Борисоглеба находятся на расстоянии, не превышающем, например, удаленности дачных мест от Москвы. То есть – дачники в Борисоглебские слободы приезжать так и так будут.

Однако и повторное ходатайство успеха не имело.

НАмерение изменить статус слобод появилось снова в 1944 году. Здесь местные власти поступили осмотрительнее, чем в 1929 году – налицо имелось «постановление общего собрания граждан» от 14 декабря этого года. Тогда, правда, борисоглебцы решили отнести свое село «к рабочему поселку городского типа с наименованием поселка «Борисоглеб».

Попытки перевести Борисоглеб ские слободы в разряд дачного поселка возобновились в 1958 году. По этому поводу даже было принято 4 марта 1958 года решение исполкома райсовета. Обоснованием, как и в 1929-1931 гг., послужило то, что «райцентр Борисоглебские слободы является постоянным местом летнего отдыха трудящихся гг. Москвы, Ярославля, Ростова...».

В доказательство приводились следующие цифры: до 1941 года в слободах был дом отдыха имени III Интернационала, который в 1958 г. являлся уже детдомом санаторного типа на 75 детей. В однодневный дом отдыха Ростовской кофе-цикорной фабрики приезжали в слободы по 150 человек. Пионерские лагеря ярославских организаций принимали около 530 человек, ростовских – до 250. Детсады Ярославля и Ростова привозили на дачи в Борисоглеб до 520 детей. Обслуживающий персонал этих детских учреждений составлял более 100 человек. «Самодеятельных» дачников на частных квартирах бывало до 400-500 человек. Да еще сюда, видимо, не включили тех людей, которые приезжали в слободы летом к родственникам. А таких тоже бывало немало. То есть весной и летом в слободы приезжало  несколько тысяч отдыхающих.

Но и это ходатайство райисполкома было отклонено «вверху».

Перемены в административном состоянии села Борисоглебские слободы наступили лишь в 1962 г., когда 1 декабря было принято решение исполкома облсовета об образовании из села рабочего поселка Борисоглебский. По сути, это было реализацией просьбы борисоглебцев, поданной в 1944 году.

Однако и ныне каждое лето рабочий поселок Борисоглебский становится поселком дачным. Как сообщал в одной из своих газетных публикаций председатель поссовета Н. Константинов (15.11.1988 - Л.М.), «с учетом отдыхающих в летнее время население поселка составляет 7000 человек». Сюда, вероятно, не включил Н. Константинов тех, кто приезжает в Борисоглеб не на лето, а на выходные – ради, например, похода в лес.

Местные жители сразу начинают ощущать на себе наступление дачного сезона: это проявляется и в сложностях со снабжением продовольствием, и с неприятностях с автобусами. И повторяется это год за годом.

Знание исторической, так сказать, подоплеки этих неприятных явлений заставляет несколько иначе на них смотреть, Кто знает, окажись удачными те попытки местных властей добиться признания села дачным поселком, или хотя бы учета такой регионального специализации – может, проблем сейчас было бы меньше? В конце концов, добивались-то они официального признания того состояния Борисоглеба, которое складывалось объективно, исторически.

Написано для борисоглебской районной газеты «Новое время» 17.02.1990.

Борисоглебская промышленность: денационализация

Вскоре после революции по стране прокатилась волна национализации промышленных предприятий, помещичьих имений и других частных владений. Были национализированы и заводы в Борисоглебских слободах, в том числе картофелетерочный и крахмалосушильный завод, принадлежавший до того Борисоглебскому паевому сельскохозяйственному товариществу.

Когда произошла национализация этого завода – трудно сказать, во всяком случае, в документе, датированном сентябрем 1919 года, Борисоглебские картофеле-терочные заводы именуются «завод Селиванова» и «Артельный завод». Вполне, однако, возможно, что национализация заводов произошла все же в 1918 году, а селивановским или артельным и продолжали называть по привычке.

Как бы то ни было, но на заседании Борисоглебского волисполкома уже в 1921 году слушается вопрос о передаче завода обратно Товариществу, о денационализации предприятия. Более того – волисполком в своем постановлении по этому вопросу заявляет, что к ходатайству о возвращении завода Товариществу «присоединяется вполне».

Что же послужило причиной такого решения? И чем было это решение – лишь механическим, формальным следованием установке принятой менее чем за год до этого новой экономической политики?

Думается, что формализма здесь не было. В волисполкоме работали люди, что называется, «от сохи» - выходцы из среды местного крестьянства. Они знали местные условия. Они не научились еще в ущерб экономике угождать идее, пусть и очень красивой.

Исполкомовцы, обсуждая вопрос о заводе, сочли «акт национализации... не рациональным для хозяйственной жизни местного края».

В постановлении подчеркивалось – этот завод, принадлежащий крестьянскому кооперативу, «с момента своей работы не только способствовал количественному увеличению посевной площади под культуру картофеля, но и способствовал увеличению урожайности картофеля и лучшей обработки и применения новых способов...».

Результатом же национализации завода были «факты упадка культуры картофеля». Соображение же это очень серьезное – ведь в течение второй половины прошлого века и начала нынешнего века картофелеводство в Борисоглебской волости усиленно развивалось. Это видно уже из того. что в Борисоглебских слободах существовало несколько картофелетерочных заводов. Приемку картофеля вели также не менее шести заводов в округе.

Из других волостей Ростовского уезда Борисоглебская волость выделялась как раз своей узкой специализацией на картофелеводстве. Достаточно сказать, что местные крестьяне (а также крестьяне соседней Ивановской волости) считали более выгодным не самим заниматься, к примеру, кормопроизводством, а закупать сено в Угличском уезде. И в самом постановлении волисполкома Борисоглебская волость называется районом «очень важным по данной культуре даже в масштабе РСФСР».

Единственной возможностью для восстановления картофелеводства в волости волисполком назвал «возвращение завода обратно Товариществу», Утверждалось, что это должно вызывать у крестьян прежний интерес «к развитию данной культуры, а это в свою очередь послужит к устранению дефектов в хозяйственной жизни местного района». Здравое рассуждение, не правда ли?
Сдано в борисоглебскую районную газету "Новое время" 09.09.1989.

Борисоглебская история: крестьяне и кресткомы

Как известно, в 1921 году был принят Декрет о создании кресткомов – комитетов крестьянской общественной взаимопомощи (ККОВ). У нас принято только положительно оценивать эти формирования. Например, в вышедшей в 1985 году в Ярославле книге «Очерки истории Ярославской организации КПСС» пишется: «В условиях нэпа организация крестьянской общественной взаимопомощи позволяла лучше обеспечивать потребности нуждающегося сельского населения, активнее подключать к взаимоподдержке различные слои крестьянства».

Но архивные документы дают свидетельства того, что в самой крестьянской массе существовало отрицательное отношение к этим образованиям.

В фонде Борисоглебского волисполкома в Ростовском филиале Государственного архива Ярославской области хранится документ от 1927 года, имеющий очень конкретное название: «Реагирование крестьян по организации ККОВ».

Там сообщалось, что недовольство крестьян вызывает, например, «коллективное членство», «принудительное втягивание в члены». Критиковали крестьяне те статьи положения о комитетах КОВ, которые говорили о том, что «в случае ликвидации общества все должно перейти в распоряжение вышестоящих органов». Люди резонно рассуждали: «крестьяне работают создают фонды и средства, приобретают машины» – а выходит, что все эти приобретения «считать своими нельзя»?!

Недовольны ККОВами были все слои крестьянства и даже сами комитетчики – те, что стояли у руководства этими обществами.

Как пишется в документе, «средняки обижаются на то, что их комитеты заставляют пахать на общественной запашке и вообще работать, а получает помощь беднота, а нам все нет, потому что мы средняки. Налог платим без скидки, беднота не платит или пользуется скидкой а живет чуть ли не лучше нас...».

Комитетчиков же буквально замучила пресловутая отчетность. В архивном документе содержатся свидетельства крестьянина Тулякова, который рассказывает: «прислали цифровой отчет в 40 вопросов. Заполни и дай точные указания что у вас есть, а какое бы дело вышестоящим органам до того как мы работаем и что имеем, мне так и общество сказало, что не давай никаких сведений, оне нам ничего не помогали, а только снас взять хотят».

Крестьянин Богомолов из села Никола-Пенье справедливо замечал: «организация чисто крестьянская, так пусть крестьяне на местах и усматривают, кому оказать помощь, кому дать ссуду, а не так что только беднякам и помогают...».

Заключается документ таким утверждением: «Взгляд крестьянства как бедняка и средняка на КОВ ликвидаторский».

Такое настроение крестьян понятно. Ведь это 1927 год, продолжается нэп, крестьяне помнят рыночную экономику, расцветавшую до революции. те, кто умел и хотел работать, – уже поправили свое хозяйство после продразверстки, голодных лет гражданской войны, чувствуют себя хозяевами. Потому-то и выступают они против ККОВ, что понимают их как стремление ограничить самостоятельность каждого хозяина, навязать уравниловку. Они еще не ведают, что через два-три года «вышестоящие органы» шагнут дальше – объявят в Борисоглебском районе сначала коллективизацию, потом выделят на территории «районы сплошной коллективизации». Самостоятельность же крестьянина, право его получать по труду надолго исчезнут с повестки дня.

Статья была сдана для публикации в борисоглебской районной газете "Новое время" 09.09.1989.

Имена Борисоглебских слобод: «по духу времени» и по исторической справедливости

В официальную историю поселка Борисоглебский и одноименного района вошли следующие факты его административного положения: с момента возникновения поселения у стен монастыря это были Борисоглебские (подмонастырские) слободы, в 1962 году населенный пункет стал называться рабочим поселком Борисоглебским; до 1929 года существовала (в разных границах) Борисоглебская волость, с 1929 года по 1963 и с 1965 года по настоящее время – Борисоглебский район.

Эти факты общеизвестны, они занесены в справочники по административно-территориальному делению Ярославской области. Но подавляющему большинству борисоглебцев, даже старожилам, вероятно, неизвестно, например, то, что в 1924 году предпринималась попытка переименовать Борисоглебскую волость «по духу времени». На заседании волостного съезда Советов в ноябре этого года решено было назвать волость Октябрьской. Но, видимо, ходатайство борисоглебцев о таком переименовании не было поддержано в уездном Совете. И за волостью осталось прежнее название.

Новая попытка перименования была предпринята в 1932 году. Эта попытка имела некоторый успех. Новоизобретенное название – «Краснопольевский район» значилось на угловом штампе в документе от февраля 1932 года. Райцентр, правда, по-прежнему именовался Борисоглебскими слободами.

А вот в архивном документе, датированном апрелем того же года, пришлось встретить несколько иное именование райцентра: «село Борисова-слобода» (опять же в угловом штампе).

Но ни район не стал Краснопольевским, ни райцентр не стал Борисовой слободой.

райцентру, как уже было сказано, суждено было носить название «поселок Борисоглебский».

Думается, что удачным это название считать нельзя. Во-первых, потому, что произошел все же отказ от древнего имени поселения (с XIV века ведь бытовало название «Борисоглебские слободы», «подмонастырские слободки», либо, в обиходе, просто «слободы»). Во-вторых, это новое название просто-напросто неудобно для произношения, тяжеловесно.

Форма прилагательного для названия обычно бывает неудачна, у любого человека возникает чуть ли не подсознательное желание «подравнять» это название под соответствие его форме имени существительного. Названия поселений веками обкатывались, оттачивались. И право на существование получали такие форму названия, которые оказывались наиболее удобными в употреблении. Не зря ведь – и это признают сами авторы справочника административно-территориального деления Ярославской области (1972 г.) – «в языке местного населения поселок бытует под названием Борисоглеб, которое нередко бытует и в печати».

Поселок Борисоглебский, Борисоглеб... А, может, древнее название все же лучше – то, которое это поселение имело более шести веков? Борисоглебские слободы – это название соответствует и исторической правде, и нынешнему состоянию поселка. И в энциклопедии, и в будущее суждено ему войти как поселению, окружающему древний монастырь.

Опубликовано в борисоглебской районной газете "Новое время" в конце 1980-х гг.

Доклад в уезд: борисоглебская этнография

Скучный это жанр – доклады. Но в Ростовском архиве мне попался доклад председателя Борисоглебского волисполкома, который оказался гораздо интереснее, богаче фактическим материалом и беднее всякими лозунгами нежели доклады нынешние; некоторые абзацы этого архивного документа могут считаться даже этнографическими заметками.

Этот документ – доклад о работе волисполкома осенью 1924 года, предназначенный для выступления на заседании президиума Ростовского уиспокома, а также рукописные черновики к докладу.

В документе сообщается, что волость тогда объединяла 153 селения, в том числе 25 сел, 122 деревни и 6 хуторов, имелось 5165 хозяйств. Население волости составляло 2565 хозяйств. Население волости составляло 25655 человек, чуть меньше половины было молодежью до 18 лет. По имущественному положению большинство составляли середняки. Середняком при этом считался крестьянин, у которого были лошадь и корова.

Неграмотных в волости было к этому времени 300 человек (в возрасте 14-30 лет).

Конечно, большая часть жителей занималась сельским хозяйством.

Структура сельхозугодий в волости была следующей: 53 процента земель – под пашней, 18 процентов – выгоны, 21 процент – луга.

В структуре посевных площадей в 1924 году наибольшую площадь – 44 процента пашни – занимал картофель. 31 процент занимали пары, рожь высевали на 28 процентах пашни, овес – на 17. Под клевера отводились 5 процентов пашни, под лен – 3.

В будущем году эта структура должна была измениться: за счет сокращения посевов ржи и овса увеличивалась площадь под клевером. Причиной этих изменений автор доклада называл переход к многополью.

Кстати, процесс такого перехода шел в волости весьма активно. В 1924 году перешедшими на многополье значились сто селений. Остальные 47 (исключая хутора) были на трехполье. Кроме того, жители 12 из них уже подали заявки о переходе на многополье.

Урожайность сельхозкультур, оказывается, вполне соотносима с нынешней. Овса собирали по 55-60 пудов с десятины (около 9 центнеров с гектара), ржи – 45-50 пудов (примерно 8 ц), картофеля – 460-600 (80-90 ц), льносемян – 15-27 пудов (3-4 ц). Клевер давал 300-450 пудов сена с десятины (около 48-72 ц), луга – 70-100 пудов (11-16 ц).

Наблюдался подъем культуры земледелия. Например, крестьяне стали большее внимание уделять подготовке семенного зерна. Если в 1922 году было очищено и просортировано 4000 пудов семян, то с 1 декабря 1924 года по 1 марта 1925 года через зерноочистительные пункты пропустили более 7,5 тысячи пудов. Сортировка производилась на 9 зерноочистительных пунктах и в одном обозе. Притом один из этих пунктов принадлежал уездному земотделу, остальные – кооперативам и сельским обществам.

В волости развивались различные виды кооперации. Потребительская кооперация охватывала 1179 хозяйств, сельскохозяйственная  1762. таким образом, процент кооперированности составлял более половины.

Отмечается в документе, что интерес к кооперации был велик, об этом свидетельствовали «постоянные многочисленные скопления населения на кооперативных собраниях и принятие живого активного участия в таковых».

Доклад дает живое представление о жителях волости, о местных обычаях.

Сообщается, что населяли волость в основном русские, жили также здесь немногие латыши и евреи.

Религиозность жителей была высока – «почти все население... числится в списках верующих». Имелось тогда в волости 25 церквей (надо подчеркнуть, что Борисоглебская волость 1924 года по территории была меньше нынешнего района). Посещаемость храмов по сравнению с дореволюционным периодом несколько снизилась, особенно среди мужчин. Но в великие праздники – престольные, двунадесятые – в церкви отправлялось все население.

В традиции у местных жителей были зимние катанья. Молодежь собиралась на беседы и вечерины, причем строго соблюдалось разделение по возрастам на три группы. Дети школьного возраста составляли группу малых, молодежь до 18-20 лет – средние, а более старшие – большие – представляла молодежь брачного возраста.

Среди обрядов наиболее ярких, праздничных, вовлекавших большое количество людей были, конечно, свадьбы. автор доклада отмечал: «...изживается, но еще широко наблюдается.. процедура при браке...», перечисляя далее элементы этой «процедуры»: «сваты, купления, богомолья, запои, гостинцы, тужики, кулички, ряженья, битье посуды, завертки» и другое.

В этой записи также констатировалось: «Все свадьбы, вечерины и праздники сопровождаются распитием самогона, он стал обычным явлением несмотря на всю огромную работу с ними милиции».

Кстати, работа действительно велась. В том же архивном деле имеется документ, говорящий, что с 11 января по 1 ноября 1924 года волостной милицией было задержано 105 самогонщиков, отобран 61 аппарат.

Политико-просветительная работа велась в волости 13-ю избами-читальнями. В них в 1924 году действовало 28 кружков – драматических, политических, сельскохозяйственных, юнкоров, рукоделия, метрических мер, друзей книги. В числе лекций, читавшихся в рамках политпросветработы, наибольший процент составляли лекции сельскохозяйственной и политической тематики. Гораздо меньше читалось лекций на естественнонаучные, антирелигиозные, медицинские темы.

Не правда ли, довольно цельную картину жизни Борисоглебской волости первой половины 20-х годов нарисовали в этом докладе. Наверное, этот документ у сегодняшних его читателей вызывает больший интерес, нежели у тех уездных начальников, которым предназначался. Для них это был всего лишь отчет о работе одного из многих волисполкомов уезда. Для нас – история Родины.

Статья была опубликована в газете "Новое время" в конце 1980-х гг.

Памятник Голицыных и храм Спаса в селе Климатино. Из майской экспедиции 2014.

 В мае 2014 г. в Поречье-Рыбное приехал из Ярославля Василий Михайлович Болдырев - подполковник МВД в отставке, потомок ростовских дворян Болдыревых. Заехал ко мне. Говорит, был на могиле родителей у храма Спаса в селе Климатино. Гуляя по парку усадьбы, наткнулся на памятник. Отмечу, что ранее у данного храма уже был найден памятник - княжны Анны Сергеевны Голицыной, который в 2013 г. установили в новой ограде добрые люди. Сели с Василием Михайловичем в машину и поехали в Климатино. Памятник оказался в 50 м. к югу от храма, в усадебном парке. Почти весь ушел в землю. Видимую верхнюю его часть с надписями я отснял.  А вместе с тем и храм, где нас ждала интересная находка. У южной двери летнего храма, внутри его, был найден сильно искореженный венец. Для венчания. Судя по размерам - мужской. Венец я, конечно, забрал и вскоре передал сотруднику ростовского музея Валерию Куликову, на реставрацию. После нее венец поступит в фонды музея.
Ну а памятник с местными доброхотами готовимся извлечь из земли и установить при храме. Прочесть сейчас, чей памятник, когда он скрыт землей я не рискнул. Думается лучше его извлечь, помыть и прочитать, произвести обмер и описать. Но по фото специалисты уже могут попробовать заняться расшифрофкой. Как вспоминали старожилы - это памятник той самой кн. Анастасии Алексеевны Голицыной, что построила в 1780 г. в своем селе Климатино церковь Спаса. 

«Марья Святая» в июне

на фото: старая дорога из села Краснораменье в село Филимоново

Данный пост посвящен замечательному месту Ростовской земли — урочищу, известному среди местного населения как «Марья Святая. Информация о нем впервые была введена в научный оборот еще в 1883 г. ростовским краеведом, одним из отцов-основателей Ростовского музея, А.А.Титовым.

Урочище замечательно во всех отношениях: в первую очередь в археологическом, а так же в историческом, ландшафтном и этнографическом. Здесь находится уникальный по составу комплекс памятников археологии. Это одно из немногих мест огромной Северо-Восточной Руси, попавшее в древнерусские летописи — церковь святой Марии упоминается в 1216 г. при описании событий перед Липицкой битвой.

В этом году я уже на раз бывал на «Марье Святой» (начиная с 7 января !), но вот написать как-то все не удавалось.

В этом году состоялся трагический юбилей для памятников урочища. Весной этого года исполнилось 10 лет как на памятниках археологии систематически проводятся грабительские разрытия. Варварским разрытиям подверглось значительное количество могил древнерусского могильника XII века и значительная площадь на поселении XIII-XVI веков. Количество и местонахождение вырытых грабителями предметов не известно.

Неоднократные обращения в правоохранительные органы дали мало результатов. Памятникам до сих пор угрожает уничтожение.

Но в этом году грабители пока не появлялись. То ли принятие 245 Федерального закона  сыграло свою роль, то ли они просто решили сделать паузу.

В этом сезоне, надеюсь, на «Марье Святой» состоится археологический лагерь для участников археологического кружка, организованного ГМЗ «Ростовский кремль» совместно с туристическим клубом «Азимут» - коллективным членом Русского географического общества.   

на фото: первая надпойменная терраса реки Сары

на фото: место древнерусского поселения

на фото: вид место погоста Марии Египетской

на фото: на месте погоста Марии Египетской

на фото: древнерусская могила, разрытая грабителями в прошлом году.
Осыпание грунта в скором времени приведет к еще большему разрушению объекта.  

на фото: цветок на древнерусском могильнике 

на фото: вид на площадку могильника

на фото: вид на площадку могильника

на фото: почитаемый источник «колодчик Марьи Святой», испорченный новоделом

на фото: На дне колодца что-то шерстистое: выдра? Неправильное проектирование колодца привело к тому что туда постоянно падают и гибнут там мыши, а вот теперь и это. Желание попить сразу куда-то пропадает...

В этом есть и что-то иррациональное. Веками источник представлял собой лужицу на поверхности земли из которой били ключи, а ручей стекал в реку Сару. И вот в 2009 г. объявились «хозяева», которые навели здесь свой «порядок»: вырубили деревца с повязанными на них тряпочками, построили здесь колодец под крышей с синим куполом и позолоченным крестом. Но в 2011 г. на колодец упала осина (а дерево как известно не простое), сдвинула его и повредила главу с крестом. А топом в колодец стали падать мыши и прочее...

на фото: муравейник. За несколько лет здесь появилась целая сеть муравейников

на фото: река Сара & лабрадор

на фото: мосток. Другой приплыл этой весной

на фото: вид на урочище с противоположного берега

на фото: село Филимоново

Народное образование в Борисоглебской волости (середина XIX в. - 1917 г.)

В силу особенностей социально-экономического развития Ростовского уезда, часть которого впоследствии стала Борисоглебским районом, здесь одним из актуальнейших вопросов довольно рано стало обеспечение народного образования.

На первом уездном земском собрании так и отмечалось: "промышленное положение уезда и особенная развитость крестьян Ростовского уезда ставят его в исключительное положение, при котором неграмотность, более чем где либо, поражает и препятствует дальнейшему развитию уезда правильным путем, поэтому общая обязательная грамотность не только желательна, но и необходимо, что единогласно выражено прошедшим Земским собранием, которое, сознавая всю пользу грамотности, имеет право ходатайствовать у Верховной власти разрешения этого вопроса законодательным порядком...".

В выступлениях в том земском собрании отмечалось, что среди гласных большинство - крестьяне, и "они близко сознают потребность в грамотности...общее же сочувствие в настоящем случае достаточно свидетельствует о необходимости обязательной грамотности", что "подавая голос теперь в пользу образования, мы доказываем участие и беднейшему населению, и особенно к семьям обремененным малолетними, а эти же малолетние вырастут и тогда легко возвратят земству ту затрату которой не в состоянии были сделать для них по бедности родители".

Однако тогда земству реализовать это свое намерение не удалось - не было на то одобрения "власти законодательной".

Земцам не удалось сразу претворить в жизнь свое намерение о всеобщем начальном образовании. Но все же развитие народного образования шло.

Видимо, еще и в 60-70-х гг.  XIX в. для подавляющего большинства крестьянских детей единственной возможностью получить начальное образование было обучение "у священно-церковнослужителей, старух и отставных солдат". По крайней мере, в очерке "Земство и народное образование в Ярославской губернии" из ЯГВ 1870 г. сообщается, что в западной части Ростовского уезда есть только 7 училищ (из них 3 - борисоглебское, ивановское, вощажниковское), а по крайней мере втрое большее, чем в училищах, количество детей училось именно "по старому порядку", у частных лиц.

В Борисоглебских слободах, например, дети учились у послушников Борисоглебского монастыря, священника церкви Троицы на Бору, грамотных крестьян и крестьянок, в селе Вощажникове - у причетников (платя за выучку 8-10 руб.).

В 1865 г. таким вот образом во всей Вощажниковской волости обучалось 46 мальчиков и 13 девочек, в Борисоглебской волости - 40 мальчиков и 10 девочек, Березниковской - 63 мальчика, в Жадимировской - 117 мальчиков и 5 девочек, в Новоселко-Зюзинской - 24 мальчика и 4 девочки.

Обучение производилось только зимой.

Каким образом производилось такое обучение "по старому порядке", чему учили детей - об этом можно составить представление из следующих описаний частных школ той зоны Борисоглебского района, которая вошла в его состав из бывшего Угличского уезда.

Дьячок из села Мясникова Владимир Смирнов основал свою школу в 1839 г. Он обучал детей в собственном своем доме чтению и письму, "за выучку" брал по 5 рублей. В 1867 г. в его школе училось 3 мальчика. С 1867 г. в том же селе существовала подобная первой школа вдовы Милославовой.

Две школы (одна с 1858 г., другая с 1867 г.) существовали в селе Никульском в Локсомери.

В селе Кондакове с 1850 г.  была устроена такая же частная школа, которую содержал и вел там преподавание Закона Божьего, чтения и письма (за плату) священник И. Мансветов.

В 1861 г. подобную школу открыл в с. Зубареве священник И. Смарагдов, он обучал детей бесплатно.

С 1863 г. имелась школа в селе Спасском в Раменье диакона Разумова. Он безвозмездно обучал чтению, письму, арифметике. Его школа из всех перечисленных к 1867 г. была самой солидной - в ней училось 14 детей.

По сравнению с этими маленькими частными школами довольно внушительно выглядело сельское народное училище в Борисоглебских слободах, открытое 22 июля 1867 г. Здание под школу пожертвовали братья Абрам, Александр и Михаил Ивановичи Елкины. Оно было каменным, одноэтажным, одну из комнат отвели под класс для девочек, две других - под классы для мальчиков. Преподавать там стали троице-борский священник Авксентий Горлицын и его жена. Жалованье учителям было решено платить из общественных крестьянских доходов. В первом же году в школу поступили 41 мальчик и 35 девочек в возрасте от 8 до 14 лет, многие из них уже учились у "мастеров и мастериц" (так тогда называли частных учителей). В этом училище детям преподавали чтение, письмо, арифметику, Закон Божий, избранные молитвы.

Это училище впоследствии еще долго субсидировалось из мирских сумм, хотя земство тоже ассигновало определенную сумму.

Годом позже, в 1868 г., открыто было училище в селе Вощажникове. Оно располагалось в доме, построенном на пожертвованные крестьянином этого села Василием Дмитриевичем Сластниковым средства. В 1881 г. на двух учителей там было 76 учащихся (53 мальчика и 23 девочки).

Подобным же образом в 1871 г. возникло народное училище в селе Краснове - на сооружение дома для него пожертвовала деньги Ростовская купчиха Глафира Плешанова. При трех учителях там училось в 1880/81 учебном году 71 мальчик и 33 девочки.

Каждое из таких училищ имело своего попечителя.

Вообще каждое учебное заведение имело своего попечителя.

Начиная с 70-х гг. прошлого века и особенно - в 80-90-е гг. количество школ в регионе (ведомства епархиального, земские, общественные) резко увеличивалось. Притом наличие в том или ином селе школы стояло в прямой зависимости от богатства села. Не случайно именно в таких крупных торговых селах, как Борисоглебские слободы и Вощажниково, школы возникли довольно рано. К примеру, в приходах таких сел, как Сабурово, Николо-Березники, Зачатье, школ не было и в 1912 г., несмотря на изрядное количество там детей (в общей сложности - около двух тысяч). Причиной такого положения называли "главным образом бедность местного населения, не имеющего возможности выстроить школьного здания для помещения школы.

Нередко, даже если село или приход были бедными, находился богатый жертвователь, на средства которого и сооружали школы, обеспечивали ее работу. Так было и в 60-е, 70-е гг. с борисоглебским, вощажниковским, красновским народными училищами, так было и в последующие десятилетия. Например, в конце 90-х  гг.  XIX в.  на строительство Уславцевской школы значительные пожертвования сделал крестьян из Монахова Николай Недоносков, на благоустройство Протасьевской ЦПШ дал деньги крестьянин села Внукова Арсений Соков, книги на солидную сумму пожертвовал в Сущевскую школу Санкт-Петербурский купец С.В. Воронин.

Огромную сумму - 2777 рублей - дал на устройство здания для школы и первоначального обзаведения попечитель Селищенской школы личный почетный гражданин В.И. Черепенников.

На средства попечителя земского врача В.И. Ивановского в Вескинской "Кокинской" школе ученикам в большую перемену давали обеды из двух горячих блюд.

В той же Вескинской школе, которая с 1903 г. из начальной одноклассной стала двухклассной, бесплатно выдавались необходимые письменные принадлежности, а для живших в общежитии и несостоятельных бесплатно отпускались и все прочие учебные пособия.

Вообще же на рубеже  XIX-XX вв. средства на содержание школ были такими: на содержание церковно-приходских школ - от епархиального училищного совета, процентные, кружечные и тарелочные сборы от церквей и монастырей; пособия от уездных земств; от братства св.Димитрия Ростовского; от обществ и благотворителей, от казны.

Учебными книгами и пособиями школы снабжал преимущественно Епархиальный училищный совет. Кроме того, во многие ЦПШ книги поступали от попечителей, от сельских обществ, а также приобретались на собственные средства школ (например, на проценты со школьного капитала). Поэтому, например, уже в 1898 г. широко распространилось в начальных школах бесплатное пользование учебниками.

Среди церковных школ региона к рубежу  XIX-XX вв. более всего было одноклассных школ. В их преподавались Закон Божий, церковное пение, церковно-славянский язык, русский язык, письмо, начальная арифметика и рукоделие для девочек.

В двухклассных школах (например, в первой в Ростовском уезде двухклассной школе - Вескинской) к этим предметам добавлялись еще священная история, катехизис, учение о богослужении, отечественная история, географические сведения о явлениях природы (физика) и черчение. Девочки, кроме того, занимались рукоделием, мальчики - гимнастикой.

Учебный год в школах начинался осенью, чаще -  в сентябре-октябре, заканчивался чаще к 11 мая - в день святых Кирилла и Мефодия. Начало и окончание учебного года отмечались молебном, на котором, кроме детей, присутствовали и родители. В некоторых школах в день окончания учебного года раздавали выпускникам Евангелия и другие книги.

Каждый учебный день начинался молитвой. В воскресные и праздничные дни дети обязательно должны были посещать церковь. Те, кто лучше всего проявил себя в церковном пении, допускались петь в хоре во время богослужения.

В качестве мер порицания применялись замечания, выговоры наедине и при товарищах, стояние на ногах за партой или в углу. Применялись в иных школах и такие меры, как оставление без пищи, стояние на коленях, списывание с книги, заучивание наизусть и пересаживание из старшей группы в среднюю, из средней - в младшую.

При некоторых школах имелись земельные участки под сад и огород - например, при Яковцевской, Вескинской.

Для детей из дальних деревень при некоторых школах (при Яковцевской, Вескинской, Новоселко-Зюзинской) имелись общежития или “ночлежные приюты”. Представляли они из себя крестьянские избы с нарами. Дети жили там почти всю неделю, привозили туда продукты, из которых школьная прислуга готовила для них еду.

Для учащихся почти при всех школах имелись библиотеки для внеклассного чтения. Для взрослых в церковноприходских школах проводились воскресные чтения.

Например, с марта 1901 года систематические воскресные чтения проводились в Троице-Борском приходе. Материалом для этих чтений о святой земле служили присылаемые Императорским Православным Палестинским Обществом брошюры и “туманные картины”. В Селищенской ЦПШ учительница В.Н. Горлицына, а в Борисоглебской земской - учительница А.М. Гаврилова рассказывали, к примеру, о русском паломничестве в Иерусалим, о современном положении в святой земле. В Селищенскую школу на чтения приходило не менее 120 человек, а в Борисоглебскую - до 400.

Чтобы сделать возможным больший приток в школы сирот, детей из бедных семей, создавались общества типа Троицеборского Общества вспомоществования бедным учащимся приходских школ при церкви села Троицкого в бору. Это Общество обеспечило бесплатную выдачу письменных принадлежностей бедным ученикам Селищенской школы, ежедневную выдачу приходящим из деревень ученикам горячих обедов. В Борисоглебскую школу Общество ассигновало средства на приобретение нескольким бедным ученикам обуви и одежды. На призыв Общества откликнулись местные жители: так, для обеспечения горячих обедов школьникам продукты были пожертвованы жалевшими помочь. К моменту введения в 1909 году обязательного всеобщего начального образования организация народного образования на территории тех волостей, что позже составили Борисоглебский район, оставалась такой: школы грамоты, церковноприходские одноклассные школы, земские школы, министерские школы (высшие начальные училища).

С 1909 г. началась реализация школьной сети.

Следующий шаг в реформировании начального образования был сделан в 1917 году.

8 мая 1917 г. Временное правительство приняло закон, согласно которому все школы были переданы в ведение земского самоуправления (уездного - как, например, бывшие ЦПШ, или губернского - как высшие начальные училища).В 1916/17 учебном году в Березниковской волости было 16 школ, в Борисоглебской - 9, Вощажниковской - 8, Ивановской - 10. Кроме того, в это число надо включить и 3 школы Шулецкой волости.

Учителя в школах были, в основном, женщины, имеющие неплохое образование. Некоторые из них окончили Ярославское Епархиальное Женское училище, некоторые - 8 или 7 класс Ростовской Мариинской гимназии. Иные закончили высшие курсы или двухгодичные педагогические курсы при Ярославском земстве. В Березниковской школе преподавала София Михайловна Смирнова, окончившая Ярославское епархиальное женское училище, имевшая за плечами высшие курсы. С 1883 года учительствовала в Борисоглебском училище выпускница Ростовской Мариинской гимназии Александра Михайловна Гаврилова, с 1891 г. - Александра Николаевна Бочарова, с 1894 г. - Мария Александровна Бочарова, окончившая 7 классов Ростовской Мариинской гимназии и двухгодичные педагогические курсы Ярославского земства. С 1911 г. работала учительницей в с. Андреевском Анна Николаевна Синявина, выпускница педагогического класса Ростовской Мариинской гимназии, с 1914 г. - София Николаевна Шумилина, с таким же образованием.

И в это время существовали общества, своей задачей считавшие содействие просвещению населения. Например - Борисоглебское культурно-просветительское общество.

Октябрьская революция 1917 г. нарушила систему подготовки и трудоустройства педагогов, финансирования школ. Однако это - уже тема иного исследования.

Промышленность Борисоглебских слобод: Кардонно-бумажное производство

Мы традиционно воспринимаем Борисоглебский район как исключительно сельскохозяйственный. Нам представляется, что на этих живописных просторах веками трудились крестьяне, собирая с довольно скудных земель урожаи соответственно уровню своего земледельческого мастерства.

Однако архивные документы конца XIX века противоречат этому, они свидетельствуют: в крае активно развивалась промышленность.

Например, в 1892 году было составлено следующее описание “кардонно-оберточной фабрики” на реке Мозге: “действует водяными колесами... Фабрика состоит из рольного амбара с четырьмя ролями, перемалывающими тряпку; в  этом же амбаре нож для резки тряпки, которым в сутки режется до 50 пудов, В нижней части амбара работают водой 2 молота с 9 и 8 пудов для полировки тряпки, и снаряд, которым гладится бумага. В другом амбаре черпальная с 2 чанами в 2 1/2 аршин в диаметре, где черпается бумага и 5 прессов. В старом сушильном, где 1 1/2 саженями высушивается до 80 пудов кардону”.

Эта фабрика была устроена вощажниковским крестьянином Федором Ивановичем Пугиным “на собственной земле”, на границе с Угличским уездом. За “право держать воду” хозяин платил местным крестьянам 85 р. и Г. Леонтьеву за мельницу на другом берегу - 200 р.

Предприятие было весьма значительным по тем временам: рабочих нанималось от 28 до 33 человек, в зависимости квалификации и нагрузки они получали зарплату в 2, 3 и 6 рублей в месяц.

Сырьем для производства картона и оберточной бумаги служило утильное тряпье. Из 3 пудов тряпья получалось 2 пуда картону, который продавался по 1 руб. 10 коп. Об объемах производства говорит тот факт, что перерабатывалось в год до 6 тысяч пудов тряпки (покупалось сырье по 30 коп. за пуд). Изготавливались на фабрике “серый кардон и оберточная бумага”. Продукция сбывалась в Москву на 4500 р.

При заводе существовала кузница.

Сохранилось подробное описание еще одной крупной бумажной фабрики. Землевладелец сдавал купцу Емельянову Устьинскую мельницу с бумажной фабрикой за 1200 руб. в год. Эта фабрика также вырабатывала “кардон”. Занято здесь было от 20 до 40 человек, на месячном жалованье в 2-7 рублей. В год перерабатывалось 8-10 тысяч пудов тряпки, покупавшейся по 60-85 копеек за пуд. Очевидно, здесь вырабатывалась продукция более высокого качества, поскольку продавался этот картон по цене от 2 до 2,50 рубля в месяц. В Ростовском архиве хранится дело, содержащее не только все приведенные здесь сведения, но и план этого завода. Для исследователей старины, для тех, кто считает возможным возрождение, хотя бы в качестве музейного объекта, подобных производств, эти планы были бы очень полезны.

Хозяева Вощажниковской вотчины, крупнейшие здешние землевладельцы, имели при вотчине несколько мельниц, при которых также обычно устраивались бумажные производства. За 86 рублей сдавалась Сысоевская мельница, за 40 - Кецковская, за 160 - Спасская, за 220 - Томаковская пошвенная.

Кустарные промыслы Борисоглебских слобод: Красавинские изразцы

Одним из центров производства печных изразцов в Ярославской губернии в  XIX в. была деревня Сытино Ростовского уезда.

Зарождение этого промысла здесь было обусловлено несколькими факторами. Во-первых, наличием "залежей глины хорошего качества", которой было "очень много" и спустя почти век существования производства в Сытине. Во-вторых, Вощажниковская волость, где находится Сытино, являлась одной из самых богатых лесом в уезде. Наконец, в-третьих, у местных крестьян существовала потребность обеспечить свое существование кроме земледелия еще и кустарными промыслами (а промысел этот все время своего бытования здесь оставался подсобным, им занимались 2-3 месяца в году, в свободное от полевых работ время) - в силу малоземелья и малодоходности сельского хозяйства. Кроме этого, самодеятельность и предприимчивость местных крестьян стимулировалась переводом их в 1796 г. с барщины на оброк.

Сведения о промысле содержатся в книгах А.А. Титова "Статистико-экономическое описание Ростовского уезда" (1885г.) и В.А. Собянина "Ростовский уезд" (1926 г.). Они существенно дополняются документами Ростовского филиала Государственного архива Ярославской области и музея-заповедника "Ростовский кремль".

В одном из документов есть указание на то, что основателем гончарного производства в Сытине стал некто Красавин, выходец из Рыбинского уезда, выжитый оттуда конкуренцией.

В пользу этого предания говорит тот факт, что первый и в течение некоторого времени единственный "изразчатый завод" в Сытине, основанный в 1848 г., принадлежал крестьянской вдове "Анне Ивановой Красавиной". Эта дата - 1848 г. - подтверждается и документов 1931 г., в котором со слов мастера В.Ф. Красавина записано, что промысел возник "приблизительно лет 100 назад".

Сведения о дате возникновения завода содержатся у А.А. Титова. Он же приводит данные о производительности этого заведения в течение 1871-1879 гг. В указанный период в Сытине существовал один завод А.И. Красавиной. Вырабатывал он изразцы двух видов - "белые" (4500-5000 штук в год, по цене 2 руб. 50 коп. за сотню) и "желтые" (2000 в год, по 1 руб. 50 коп. за сотню). Выручка в год составляла 138-155 руб. Кроме местной глины и песка для производства закупали сурик, хрусталь, краски в Ярославле и Ростове. Сбывали продукцию в Ростове и Угличе.

В 90-е гг.  XIX в. производство изразцов в Сытине расширяется. Кроме "гончарного заведения" Василия Красавина существуют изразчатые заводы "Аполлона, Филата и Василия Семенова", Николая Ивановича Масленникова, Василия Семеновича Запоина. Однако самым значительным, видимо, среди них был именно красавинский завод. Не случайно именно к этому времени относится появление в документах термина "красавинский изразец".

В архиве нам удалось найти описание "израсчатого завода братьев Красавиных", относящееся к 1910 г. Судя по описанию, это  было довольно значительное по местным меркам предприятие. Такой вывод можно сделать, сравнив описание красавинского завода с другим изразчатым заводом, принадлежавшим Михаилу Петровичу Сытинскому. Если у Сытинского на заводе работала только "своя семья", то Красавины имели двух наемных рабочих. Большим по размеру был сам завод - бревенчатое сооружение, крытое дранкой (у Сытинского - соломой). А самое главное - более чем в два раза выше была у Красавиных кирпичная  печь для обжига и сушки изразцов. Имели братья Красавины еще и "ветряную мельницу для размола красок", где также кроме самих хозяева работали два наемных рабочих.

В 1916 г. крестьянину Григорию Красавину был выдал Борисоглебским волостным правлением документ на “торговлю изразцом” в Борисоглебских слободах.

Заведение Красавиных существовало до революции 1917 г. Существовало и после революции - около десяти лет, с перерывами. В течение 1918-1921 гг. изразцы не производились - из-за отсутствия материалов и рынка сбыта.

Документ 1928 г. - "Дневник исследовательско-музейных работ по Борисоглебскому волисполкому", составленный в ходе сбора экспонатов для открывавшегося в Борисоглебских слободах отделения Ростовского госмузея, сообщает о том, что изразцовое производство в Сытине было  в это время представлено "кустарным заводом братьев Красавиных". В этом же документе есть сведения о том, что с красавинского завода были отобраны экспонаты для Борисоглебского отделения музея.

Наконец, документ 1931 г. - "Опросный лист по обследованию кустарной промышленности" - свидетельствует, что в это время Красавины работали уже с меньшим размахом, чем до революции. Нет уже специальной мастерской, выделка изразцов производится в приспособленном подклете жилого дома. Необходимые материалы приходится привозить уже не из Ярославля и Ростова, а из Москвы. Владелец мастерской Василий Федорович Красавин, работая с сыном-подростком и одним наемным рабочим, делал в день 100-120 штук изразцов. Годовое производство составляло 8-10 тысяч штук. Себестоимость сотни изразцов мастер определял в 13-14 рублей, продажная цена была 17-18 рублей. Сбывались изразцы большей частью в Ростове, иногда в Борисоглебских слободах. Сбыт производили "индивидуально-частным образом", то есть Красавин не присоединился ни к каким артелям или кооперативам.

Конец изразцовому заведению Красавиных, видимо, пришел в том же 1931г. - был репрессирован владелец мастерской В.Ф.Красавин. Его братья, Николай и Павел, которые, вероятно, еще в 1928 г. являлись совладельцами предприятия, были репрессированы в 1933 г.

В настоящее время промысел в Сытине не существует. Представление о нем можно составить лишь по небольшому разделу в коллекции изразцов Борисоглебского филиала Ростовского музея. Печные изразцы - белые, украшенные скромным рисунком (синим ромбиком) - под названием "продукция заводов д. Сытино"  - это они и есть, красавинские изразцы. Ведь именно в заведении братьев Красавиных в свое время отбирали музейные работники изразцы для музейной выставки.

Кустарные промыслы Борисоглебских слобод: Горшечное производство

Гончарное производство издавна развивалось на территории, сейчас составляющей Борисоглебский район. Притом регион распространения этого кустарного промысла выделялся довольно четко: это небольшая местность в границах Вощажниковской волости, деревни Пестово и Пукесово. Так, по крайней мере, значилось по результатам обследований, проведенных в 1879 и 1880 годах в Ростовском уезде А.А. Титовым.

Причина распространения промысла именно здесь понятна без особых разъяснений. Во-первых, конечно, наличествовало легкодоступное сырье, во-вторых, дешево было в лесистой Вощажниковской волости топливо, в-третьих - постоянно существовал спрос на недолговечную и очень нужную в крестьянском хозяйстве продукцию промысла.

Технология гончарного производства оттачивалась веками. К концу  XIX  в. она являлась следующей.

Промыслом своим гончары (называвшиеся также горшалями или "батунами") занимались преимущественно зимой, поскольку они все же были крестьянами, имели землю, обрабатывали ее.

Итак, зимой крестьянин вел и добычу глины, и производство посуды. Перед лепкой горшков мастер в своей избе небольшими партиями оттаивал принесенную с улицы глину, добавляя в нее теплую воду. Затем наступала пора лепить посуду, этот процесс именовался также точением или точкой (от "точить, вытачивать").

Формовка посуды шла на гончарном круге. Сформовав на круге донышко горшка, гончар начинал скатывать в руках пласты глины и, поворачивая круг, накладывал пласты друг на друга, сглаживал стенки будущего горшка, придавая  нужную форму.

Перед снятием горшка с круга гончар обтачивал его - деревянной или медной пластинкой, нанося затем какой-либо несложный рисунок. С круга горшок снимали, срезав ниткой. Потом изделие некоторое время досыхало прямо в избе, и лишь тогда отправлялось на обжиг в специально устроенном горне.

В Пукесове и Пестове производились горшки, кувшины и смолянки. Скорее всего, производили здесь только красноглиняную посуду, поскольку производство черной было более сложным, а технически менее совершенным. Черные горшки ведь обжигались не в горне, а в русской печи, после почти трехсуточной предварительной досушки. Изба горшаля, таким образом, вся бывала заставлена сохнущей посудой, жить приходилось в довольно сложных условиях (грязь от глины, испарения от сохнущих горшков, дым от печи). Сразу после обжига в печи, топившейся по-черному (такая печь дольше держит тепло, отчего горшки быстрее сохнут), раскаленные горшки обваривались в отваре ржаной (для низких сортов посуды - овсяной) муки и чернели.

Эта технология в конце века держалась еще на севере Ярославской губернии - в Мышкинском, Даниловском уездах, но и там начинала уступать производству красной посуды, изобретен был даже способ переделки черных горшков в красные. В Ростовском же уезде в 80-е годы прошлого века целиком перешли на выделку красной посуды.

Горн, использовавшийся при обжиге, помещался обычно на краю селения в специальной каменной постройке. Печи устраивались в яме, посуда в горн загружалась сверху через особое отверстие, которое затем наглухо заделывалось. Обжиг шел под постоянным наблюдением мастера - ведь важно было держать температуру на оптимальном уровне, иначе был возможен большой отход горшков в брак.

В 1880 г. в Пестове и Пукесове работали всего два мастера. Годичный доход каждого составлял 150 рублей. В то же самое время гончары Карашской волости Ростовского уезда зарабатывали каждый по 15 рублей в год. А ведь Караш - известный центр гончарного производства. У искусствоведов существует даже такое понятие - "карашская керамика".

У мастеров из Пестова и Пукесова было лишь два пункта сбыта своей продукции - села Вощажниково и Борисоглебские слободы (может, потому и заработки такие высокие?  Ведь эти горшали являлись на местных рынках монополистами). Судя по заработкам, изделия этих горшечников пользовались немалым спросом.

Но уже к началу  XX в. исследователи начинают отмечать: промысел приходит в упадок. Причиной упадка стало "наступление" на керамику металлической  посуды - дорогой, но зато и долговечной. Как раз в эти годы в обиход крестьянства вошли чугунки, самовары, рукомойники и прочая металлическая утварь.

Мастер из Пукесова Егор Оляпышев, по сведениям 1892 г., выделывал муравленые горшки. Работал он вдвоем с одним наемным рабочим. Обжиг производил в поставленной “в особой избушке” печи, размером печь была в плане в одну квадратную сажень.

 В селе Никола-Пенье  (по данным 1899 г.) выделывал глиняную посуду Алексей Иванович Жильцов - для продажи в Борисоглебских слободах и Вощажникове.

Мастерская А.И. Жильцова существовала и в 1910 г. Документы этого времени довольно подробно описывают эту мастерскую, выпускавшую глиняные горшки. Гончарный завод представлял собой бревенчатое, крытое соломой сооружение размером 2,80х2,50х1,15 саженей. Мастерская была оснащена двумя деревянными кругами для выделки горшков. Кирпичная печь для обжига имела размеры 1,10х0,90х1,15 саженей, печь для подсушки - 0,90х0,90х1,15. Работали в мастерской хозяин и наемный работник.

Однако гончарный промысел все же продолжал существовать здесь еще несколько десятилетий. Появлялись даже новые мастерские. В 1919г. гончарные производства имелись в селе Никола-Пенье (владелец А.И. Жильцов), деревнях Пукесово (Д.А. Аляпышев), Сытино (А.К. Семенова), производилась торговля глиняными горшками в лавке Вескинского общества потребителей.

В 1924 г. сообщалось, что 4 гончара работают в селениях на территории Демьяновского сельсовета.

В 1925 г. в д. Никола-Пенье продолжал еще существовал горшечный завод А.И. Жильцова, где практиковалась ручная выработка на деревянном круге. В д. Горшково работал горшечный завод Соколова, с такой же технологией.

Глиняные горшки, кувшины и смолянки, сделанных на гончарных кругах тех мастеров-кустарей, и сейчас еще можно увидеть в борисоглебских селах и деревнях.

Кустарные промыслы Борисоглебских слобод: Окраска тканей

В конце прошлого века на территории нынешнего Борисоглебского района существовало весьма интересное кустарное производство - набивка по холсту, окрашивание пряжи и тканей. Базировался этот промысел в селах Верзино и Покровское (в первом жили два ремесленника, во втором - один, годичный заработок каждого из них не превышал 17 рублей); в Борисоглебских слободах (7 ремесленников с заработком каждого в год от 80 до 150 рублей),  в селе Давыдове (2 ремесленника, выручавшие в год по 100 рублей) и деревне Жадимирово (3 мастера, годичная выручка каждого тоже 100 рублей) Ивановской волости.

Документ 1866 г. называет еще один пункт бытования красильного промысла - д. Свагуново, где владельцем мастерской был Михаил Андрианов. В том же источнике сообщается, что в с. Верзине красильным заведением владел Афанасий Трофимов, в д. Березники - Савелий Алексеев, в Борисоглебских слободах красильные мастерские мели Алексей Кочарсков (Кочарский), Александр Матвеевский, Михаил Серов, Иван Серов и Марья Серова.

В селах Березниковской волости, как пишет А.А. Титов, промысел возник в 1850-1860 гг., в селениях Ивановской волости - в 1840 г., о времени возникновения промысла в Борисоглебских слободах сведений нет.

Разнились эти центры кустарного промысла и по рынкам сбыта продукции. В Верзине и Покровском мастера красили холсты и пряжу по заказам, потому, вероятно, и выручка у них была столь незначительна. То есть производство это являлось здесь мелким ремеслом, и особой перспективы у него не было. Тем более, что изделиям этих кустарей серьезную конкуренцию составляли фабричные ситцы, другие ткани.

Ремесленники-красильщики Борисоглебских слобод, производившие окраску пряжи и набивку тканей, поставляли свою продукцию на рынки своего села и окрестных торговых сел Вощажникова и Давыдова, а также Ростова. Те же рынки сбыта были и для мастеров из Ивановской волости, производивших набивку по холсту и окраску тканей.

Сейчас, наверное, многие уже и не представляют, что это был за промысел - набивка (или набойка) тканей, существовавший наряду со сплошной окраской тканей всего 80-90 лет назад.

А.А. Титов утверждал, что "все приемы производства были, конечно, занесены в нашу местность извне кем либо из мастеров живших на красильной фабрике и затем путем ученичества распространилось по различным местностям уезда...".

Цвета, в которые в кустарных мастерских велось окрашивание пряжи и холстов, были самые различные. Однако, как отмечал А.А. Титов, "большинство наших кустарей занимаются крашением пряжи и холстин в синий цвет", используя в качестве сырья такой известный краситель, как индиго (из растения индигофера), а в качестве протравы - железный купорос.

Для окрашивания тканей в красный цвет использовали тоже растительное сырье - корни марены красильной. Разным соотношением составных частей красильного раствора добивались различных оттенков основных цветов. Материалы для производства окрашенных тканей и пряжи мастера закупали обычно в уездном центре - в Ростове.

Как уже говорилось, применяли местные красильщики такой распространенный в России способ оформления тканей, как набивка или набойка - печатание на полотнищах ткани определенных узоров при помощи специальных досок.

Применялось несколько способов нанесения на ткань узоров. Во-первых, могли набивать на ткань протравитель, а затем, просушив ее, опускать в краситель - окрашенными оказывались те участки, где краска вступала в реакцию с протравителем. Во-вторых, белый рисунок вытравливали хлорными соединениями на уже выкрашенных тканях. Наконец, в-третьих, набивали на белую ткань узор из смолы, жиров, каких-либо иных веществ, не растворяющихся водой; такая ткань, попав в краситель, окрашивалась только там, где не был нанесен защитный состав. После этого оставалось лишь снять с ткани защитный состав. Иногда применялась вариация этого способа - когда узор наносили средством, нейтрализующим протравитель.

Набивка производилась большей частью вручную: кустари накладывали на ткань доски (на которых были вырезаны узоры, иногда узор составляли медные полосы, врезанные в доску ребром), смоченные защитным, например, раствором, и, ударяя по ним колотушкой, отпечатывали на холсте узор. Затем ткань погружали в краску.

Уже в 80-е гг. прошлого века ручной способ набивки тканей начал сменяться механическим. В это время в деревне Жадимирово существовала единственная в Ростовском уезде красильная мастерская (владельцем ее был крестьянин Озеров), где печать рисунка на ткани осуществлялась "при помощи вала, помещенного в особый снаряд, известный под названием перротины".

В 1892 г. в Борисоглебских слободах имелось красильное набоечное заведение, владел которым Иван Александрович Серов, работавший в мастерской вместе с двумя сыновьями. Мастерская располагалась при жилом доме. Такую же кустарную мастерскую содержал, работая там вместе с женой, крестьянин Борисоглебских слобод Александр Иванович Матвеевский. Вдвоем с наемным работником трудился в красильном заведении его хозяин Михаил Алексеевич Серов. Мария Серова для работы в мастерской при доме держала двух работников. Лишь у Алексея Кочарского мастерская была расположена в особом строении. Хозяин, два его сына и наемный работник делали там набойку, красили пряжу.

Подробное описание оснащения кустарной красильной мастерской дает документ 1910 г., рассказывающий об одном из крупнейших красильных заведений края - красильном заведении крестьянина деревни Жадимирово Константина Федоровича Озерова. 3-4 месяца в году работала семья Озерова, занимаясь “крашением одежи”. Оборудование составляли “медный котел на 15 вед. и 2 чугунных в кирпичной кладке”, “чан деревянный емкостью  на 40 ведер, ковшей деревянных 3, утюгов чугунных простых 5, рамок для сушки двухсторонних обтянутых солдатским сукном”.

Можно предположить, что к 10-м гг. XX в., если не раньше, красильные мастерские в большинстве названных селений уже исчезли: в книгах, куда записывали промысловые свидетельства и билеты, ни за 1916г., ни за 1911 г. нам не удалось найти ни одного упоминания о кустарях, занимавшихся бы окраской пряжи и тканей. Лишь в "Книге для записи выданных промысловых и сословных свидетельств и безплатных промысловых свидетельств на 1919 год" значится красильня в Борисоглебских слободах (которая, видимо, в 1911 и в 1916 гг. имела перерывы в работе).

Но и этой мастерской оставалось недолго существовать. В "Сведениях о подсобных промыслах", поданных в Борисоглебский волисполком к концу 1924 г., красильщики уже не значились.

Впрочем, и очевидно было, что красильные мастерские, даже жадимировская механизированная, обречены. Их продукцию сменяли, вытесняя с рынка, дешевые ткани крупных льно- и хлопчатобумажных фабрик.