Ростовская кафедра

На православной иконе церковного праздника Преполовение Пятидесятницы изображается отрок Христос посреди старцев в храме Господнем (Лк 2, 46). Это важный образ. Учение, это разбор трудных мест из книг. Учение, это, вообще, с книгами и о книгах, их толкование, перетолкование, поиск новых оттенков смысла. В любом учении назидает только пример учителя. Несмотря на возраст, Христос здесь лидирует, он быстро объясняет и проясняет.

Сегодня уже праздник Пятидесятницы, сошествие Святого Духа. Апостолом для апостолов был сам Христос. Он не только учил их словом, но многими примерами подкрепил то, о чем говорил. Теперь учитель покинул их, пришло время им самим взять на себя бремя учительства и что характерно, не только словом, но и делом, большинство апостолов мученически скончались.

Проходя по свету, по вселенной, как тогда говорили, апостолы оставили кафедры. Кафедра, греческое слово, это то самое место, на котором сидел отрок Христос посреди слушающих. Это место учителя. Во всех остальных случаях люди стояли или лежали. Стояли, когда молились, лежали, когда принимали пищу. Апостолов было немного, а городов в Римской империи и за ее пределами было гораздо больше.

Итак, после мученичества апостолов не прекращалось учение в Церкви. Во главе городской общины христиан были старцы – пресвитеры, но среди них выделялся один, сидящий на кафедре, иногда основанной самими апостолами, и назирающий над общиной в целом, епископ. Одним словом, служащий на кафедре был живым примером для всех остальных, иначе нельзя. Сохранились писания служивших на кафедрах мужей апостольских, но самое главное, почти все их них мученически закончили свое слово.

Была ли ростовская кафедра апостольской? В прямом смысле – нет. Тем не менее, списки жития святого Леонтия усвояют ему мученический венец, его величают равноапостольным. Недаром это. Подобно апостолам, святитель Леонтий не только словом, но собственным примером назидал паству и был готов в решительную минуту к мученическому венцу. Это было полное соответствие образа и содержания, подлинное, а не формальное утверждение ростовской кафедры.

В наше время нам постоянно внушается, что личность архиерея, это фундамент молитвы, верх всех благословений, источник таинств и так далее и тому подобное. Однако уже с царских времен, а в продолжающееся и ныне советское время и подавно, архиерей оторван и от своей кафедры, и от своей паствы. Что, если с личной благодати преосвященного монаха сделать акцент на вещи, вроде бы бездушной, на его кафедре?

История не будет против. Кафедры отличаются друг от друга. Какие-то первенствуют, какие-то нет, у них есть заслуги. Не зря в прошлом кафедру в отсутствие архиерея называли «вдовствующей», есть, оказывается, у нее душа, и даже тело — паства. Не забудем никогда, что с древних времен кафедра содержалась за счет выделенных для ее существования доходов.

Ростовская кафедра с 1214 по 1788 года находилась в Успенском соборе. Немало раз здесь пропели вечную память, немало было благодаря ей спасенных душ, сколько было написано летописей и сказаний, сколько прославлено святых! Я очень хочу, чтобы учительная роль ростовской кафедры вернулась в Успенский собор, чтобы с нашей кафедры звучала мудрость святителя Димитрия и убежденность святителя Леонтия. На нашей кафедре было много талантливых людей: строитель Иона, композитор Варлаам, дипломат Феодор и даже основатель династии Романовых.

Меньше всего я вижу благодати в Успенском соборе. Про него справедливо сказать, что мерзость запустения воцарилась на святом месте (Мф 24, 15). Иконы сыпятся, иконостас разобран, фрески в небрежении, зато собираются деньги на храмы, которые давно уже восстановлены. В интернете лицо настоятеля соборного протопопа представлено как настоятеля монастыря. Кто он, на самом деле, монах или семейный человек? Это просто постмодернизм какой-то! Чему верить? В каком-то смысле роль служения и учительства взяли на себя Варницкий и Яковлевский монастырь, другие приходы.

Кафедра должна учить, и словом, и примером. Мне кажется эту роль взял на себя в 1883 году музей в Ростовском кремле. Здесь была тогда духовная школа, затем музей создал ремесленный класс рисования, иконописи, резьбы и позолоты по дереву, при котором выделился класс финифти. Музей стал местом проповеди высокой культуры. Музей стал наследником учительного значения ростовской кафедры. Можно ходить хмурым, можно пытаться игнорировать столетнее значение ростовской кафедры, но обойти этот исторический факт нельзя. Сказано же, что «когда сии, — то есть апостолы — умолкнут, камни возопиют (Лк 19, 40)». Поэтому я за светский музей. Он восполняет почти утраченную учительную роль кафедры. Я уверен, что роль учительства музея будет только возрастать. Дух дышит где хочет (Ин 3, 7-8.).

Свящ. Александр Парфенов