Записки о. Александра Парфенова. Животворящий крест

На следующий день нас разбудили в три часа. Почему так рано? На молитву. Где-то около четырех часов утра, не завтракая, небольшой молодежный коллектив подворья выдвинулся из Авраамиева монастыря в сторону вокзала пешком. Там мы сели на электричку, она до сих пор так и ходит без десяти пять до Александрова. На станции Петровск мы вышли, поднялись на мост через железную дорогу и сели в ПАЗик на рейсовый автобус «Захарово-Годеново». Получилось, что на второй день мы выехали сразу в деревню. Тогда мы с любопытством рассматривали заросшие буйной травой поля, брошенные скотники, залитый водой лес у закупоренных трассой участков.

После поселка Приозерный с некрашеными со времени строительства бараками, автобус остановился в поле. Наверху на пригорке мы увидели церковь, один из пяти куполов которой весьма покосился. Красивая церковь, с потемневшими серыми куполами в шашечку, стояла на вершине холма. Идти к ней было почти как идти на Голгофу, так как дорогу после дождей размыло, как-то надо было не ступать сапогами в жидкую грязь. Совсем неудобно стало, когда на дороге показался тракторист. С большим сожалением мы потеснились, отошли к полю. Только к восьми часам утра мы добрались до храма. С нами из автобуса вышли еще пяток бабушек-паломниц, немного большим числом пришли своим ходом на службу местные старушки. То есть всего на праздничной службе в тот день было около двадцати человек.

Мы зашли в храм. Было 11 июня, солнце пробивалось сквозь тучи. Посреди храма стояла огромная печка-буржуйка и топилась, вернее трещала дровами и обдавала жаром. Сходство с баней усугублялось парным духом. Была Троицкая седмица, в храме стояли березки, а на полу лежала духовитая трава. Стены Боголюбского храма были расписаны, на закопченных стенах толстым слоем лежал, а иногда тек струйками, конденсат. Слева был клирос. На нем службу Воздвижения Креста Господня пела дородная матушка в окружении выводка детей. Справа, лицом к народу в простеньком, но старинном киоте стоял Крест. Было видно, как он затерт и зацелован, но тем не менее производил сильное впечатление. Чудотворная сила этого резного, в рельефе Распятия неоспорима и невыражаема словами. Надо чувствовать.

Служил священник с наколкой «ВОВА» на руке, отец Владимир Алексеев. Мы сразу узнали того тракториста, который проехал мимо нас. Да, у них был дом, недалеко от входа в храм, но жили они в Петровске, и батюшка по-другому приехать на службу не мог, только на тракторе. После литургии и водосвятия нас угодили деревенским молоко и яйцами, роскошным лакомством для начала 90-х. Храм был при кладбище, а за ним стояла избушка неясного назначения, где мы перекусили. Там мы познакомились с Анной Александровной Шефовой, пожилой, но бодрой прихожанкой Николо-Вспольского храма. Громким фабричным голосом она рассказала, что чудотворный, впрочем, она предпочитала слово «Животворящий», крест первоначально находился в другом месте, за деревней Захарово в церкви. В начале советских лет ту церковь закрыли, а верующие спрятали крест. Она же впервые для меня рассказала страшную историю, как местный активист напал на крест с топором, пытался отрубить пальцы Спасителя, отколол мизинчик, однако впоследствии попал топором по пальцу самому себе и погиб от заражения. Она же подарила нам от руки переписанное «Сказание о явлении Чудотворного креста и Святителя Николая на Никольском погосте у Иисусова креста».

Такие паломники как мы привязаны к деревенскому автобусу. Мы быстро вернулись. Благодаря любезной Александре Александровне Юревич из научной библиотеки Ростовского кремля у меня скоро появилась ксерокопия Сказания. Ровно спустя год после незабываемого паломничества у нас родился первенец — наш сын Андроник. Все это переплелось, и мы каждый год, если не совпадало с большими праздниками, приезжали сюда отмечать день рождения. Отец Владимир разрешал служить. В храме, точнее в Боголюбском приделе, удивительная акустика, точно перед престолом и на амвоне звук усиливается, словно через микрофоны, колонки и усилитель.

Однако, больше всего мне нравилось, что через открытые двери храма глядело поле с уходящей к горизонту дорогой, а горизонт окаймлялся темным хвойным лесом. Так радовало, не знаю почему. В те каникулы мы еще раз ездили в Годеново, но уже за грибами. Дошли до Захарова, за Сахтинским болотом солнце подсветило нам далекие храмы Кулачева и Спас-Городца. Также на горизонте в направлении деревенской улицы как отломанный зуб виднелась колокольня Погоста. Идти мы туда не могли так, как автобус ушел бы без нас. Через год я узнал, что земли вокруг села Годенова арендуются Никольским женским монастырем в Переславле. Кажется, в 1997 году дискетку со Сказанием я передал матери-игуменье Евстолии. Не думаю, чтобы у нее не было вообще никакой информации, но в те годы, в принципе, было не до этого.

Мое упорство по поводу урочища «Гора святой Марии» основано на этом чуде. На примере того, как погибающая деревня, а все деревни без дороги погибли, постепенно стала всемирно известной. Организовано подворье, подведена асфальтированная дорога, устроена парковка. Храм и сам Животворящий крест неспешно отреставрированы с редким для нашего времени вкусом. Многое, даже очень многое мне не нравится. Вместо русского ландшафта взгляд теперь упирается в торговую лавку, новая позолота блестит как-то неестественно. Пейзаж засорен чуждыми Ростовской земле и ее культуре мотивами, а проект построить здесь византийский храм и навсегда уничтожить локальный образ Родины вызывает моей содрогание.

Я просил матушку Евстолию взять шефство над горой святой Марии, правда, не очень настойчиво. Матушка сказала, что помогает двум епархиями, православной школе, больше уже не в силах. Охотно верю. Как и верю в то, что колодец святой Марии и священная гора над ним тоже соберет вскоре множество людей. Не так давно на праздник к Животворящему кресту собиралось только двадцать человек, и это было немало, а в наши дни приезжают тысячи паломников, архиереи и священники.

Спаси Господи люди Твоя и благослови достояние Твое. Победы державе Российской на сопротивныя даруя и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство!

Смотри также:
Записки о. Александра Парфенова: "Игнатьев день".