Творчество Артынова — оценка В.П. Козлова

Эта оценка содержится в книге доктора исторических наук Владимира Петровича Козлова (с 1997 г. профессор, член-корреспондент РАН) «Тайны фальсификации: анализ подделок исторических источников XVIII—XIX веков. Пособие для студентов вузов. M.: Аспект-Пресс, 1994. 270 с.; 2-е изд. 1996.» на с. 211-212.

В.П. Козлов (специалист по архивному делу, фальсификации исторических источников) дает оценку творчества А.Я. Артынова в связи с исследованием сфальсифцированного Д.И.Минаевым «Сказания о Руси и о вечем Олзе» (глава 14):

источник фото

"Несмотря на призыв издателя откликнуться на его публикацию, нам неизвестны мнения первых читателей «Сказания». Можно сказать, что и впоследствии «Сказание» полностью игнорировалось учеными, так как мы не знаем ни одного его критического разбора. Молчание — это тоже оценка откровенной подделки, но так было до тех пор, пока «Сказание» не попало в руки ростовского краеведа — крестьянина села Угодич А.Я. Артынова.

Это была любопытная и по-своему интересная личность, во многом характерная для того типа исследователей-самоучек, которые, заболев однажды недугом познания прошлого, отдают своему увлечению немало сил и энергии, но так и не становятся профессионалами. Выросший в семье, явно интересовавшейся прошлым родного края, выучившись грамоте, Артынов с энтузиазмом занялся созданием очерков истории своей «малой родины» — Ростова и его окрестностей. Его краеведческие работы встретили поддержку столичных ученых. Первые статьи Артынова, опубликованные с их помощью, очевидно, утвердили его в своем призвании. По словам Н.Н. Воронина, посвятившего историческим сочинениям Артынова статью, его жизнь «ознаменовалась гигантским писательским трудом». В страсти писать и многократно переписывать свои же сочинения у Артынова, по словам Воронина, было «нечто маниакальное»[ссылка на статью Н.Н. Воронина]. В этом отношении он чем-то напоминает Сулакадзева.

Артынов по-своему стремился к историческим знаниям. Тысячи страниц вышли из-под его пера. Ослепший, он продолжал диктовать уже не раз переписывавшуюся «Летопись бытия временных лет Ростова Великого»[ссылка на статью Н.Н. Воронина]. Однако горячее и искреннее увлечение Артынова не было подкреплено профессиональным умением. Прошлое родного края он рисовал в духе лубочной псевдоистории. К тому же из-за «ростовского патриотизма» он не только вольно обращался с источниками, по и не останавливался перед весьма неискусной их подделкой. В этом он не видел ничего зазорного, простодушно заявляя, что задачей своих работ ставит «приноровление» к Ростову важных исторических событий.

Вот почему, собирая «Предания» о Ростове, Артынов наряду с подлинными историческими источниками в своих трудах ссылается на некую летопись на бересте, обнаруживает едва ли не абсолютное доверие даже к сказам. Его сочинения — это нагромождения фантастических рассказов в сентиментально-романтическом духе, на основе все той же уваровско-николаевской триады. Наверное, если бы Артынов писал о слонах, он непременно так или иначе связал бы их с Ростовом.

Учитывая сказанное, становится понятным, почему «Сказанием попало в поле зрения Артынова. Он стал обладателем списка памятника, по расчетам Воронина, в апреле-мае 1869 г., когда принимал участие в работе I Русского археологического съезда.

В своих сочинениях Артынов не раз использовал «Сказание» в качестве достоверного источника. Правда, подавляющая часть их так и не увидела света, поэтому «Сказание» оставалось принадлежностью рукописной историографии. Лишь совсем недавно оно вновь было опубликовано Ворониным как образец подделки первой половины XIX в.

Итак, «Сказание» как достоверный и подлинный исторический источник было проигнорировано исторической наукой, если не брать во внимание интерес, проявленный к нему историком-самоучкой Артыновым. О признаках подлога, мотивах изготовления фальшивки, лице, рискнувшем пойти на ее изготовление, мы расскажем чуть ниже".