Ростовская земля. История и культура: Деревянная застройка Поречья-Рыбного. Датированные дома

Публикую доклад, представленный на межрегиональной научно–практической конференции: "Сохранение и возрождение исторических сёл Ярославской области. Проблемы сохранения и использования памятников деревянного зодчества", в рамках III –х научных чтений памяти П.Д. Барановского 11-12 ноября 2020 г.

Аннотация: Статья посвящена изучению деревянной архитектуры и застройки пос. Поречья-Рыбного, Ростовского района, Ярославской области, конца XVIII – начала XX в. с целью сохранения подлинного историко-архитектурного наследия в исторических селах России.

Ключевые слова: Поречье-Рыбное, деревянная архитектура, застройка, деревянная резьба, сохранение наследия.

Abstract: The article is devoted to the study of wooden architecture and buildings in the village of Porechye-Rybnoye (Rostov district, Yaroslavl region) of late 18th - early 20th centuries with the purpose of preservation of the true historical and cultural heritage in history rich countryside of Russia.

Key words: Porechye-Rybnoye; wooden architecture; building; wood carving; preservation of heritage.

Интересующий нас аспект формирования архитектурного облика старинного крупного торгового села Поречья-Рыбного Ростовского уезда Ярославской губернии не раз поднимался в работах исследователей и краеведов XIX в. – Ф.Я. Никольского [22] и И.И. Хранилова [45, с. 14, 33, 39, 44–45.], А.А. Титова [44, с. 124–150.] и Н.П. Столпянского [43, с. 2–33.], В.А. Давыдовой [5] и В. Колесникова [6].

Важная роль по выявлению историко-культурного потенциала Ростова, Ростовского района и Поречья-Рыбного в частности, систематизации объектов культурного наследия с целью изучения, сохранения и дальнейшего использования памятников культуры принадлежит историку А.Г. Мельнику [7, с. 114-132; 8, с. 333–339; 9, с. 268–286.]. По его методике и общем руководстве в 2011-2014 гг. в Поречье-Рыбном была проведена фотофиксация и описание большинства старых каменных и деревянных, общественных и жилых зданий, собраны «легенды», сгруппированы архивные и другие источники, например, материалы музейных экспедиций 1920 гг. [4] Первые результаты данной работы, по отдельным домам и улицам, были опубликованы в музейном блоге «Ростовская земля. История и культура», отчасти составили слой «Крестьянские дома» в ГИС «Ростовская земля» [3], были представлены на выставке «Мелочи быта» в Государственном музее-заповеднике «Ростовский кремль» в 2012 г.

Актуальность исследования заключается в набирающем темп процессе утраты подлинных объектов деревянного зодчества. Всѐ меньше остаѐтся оригинальной деревянной резьбы, которая при бытовой «реставрации» порой заменяется на новую, не несущую никакой исторической ценности.

При достаточной анонимности деревянного зодчества в Поречье-Рыбном выделяется ряд датированных построек. В настоящей статье рассмотрим, при общей характеристике застройки, несколько таких жилых усадебных домов.

По данным Генерального межевания 1770 гг., в селе Поречье-Рыбном насчитывалось 400 крестьянских домов, из них 5 каменных [30, л. 19-19 об.]. По общему числу жилых строений в этот период село уступало только Ростову (1016 обывательских домов, в том числе 6 каменных) и намного превосходило Петровск, (154 обывательских дома) [32, л. 16 об., 80.].

В указанный период крестьяне Поречья относились к категории помещичьих. Село было вотчиной графа Владимира Григорьевича Орлова, управлявшего своими имениями по особым правилам [25]. В Ростовском уезде Поречье являлось вторым после Ростова крупнейшим населенным пунктом. Если в Ростове в начале XIX в. насчитывалось чуть более 4700 жителей [33], то в Поречье проживало 2100 душ обоего пола [35, л. 81.].

До градостроительных преобразований графа В.Г. Орлова в Поречье-Рыбном преобладала деревянная, довольно свободная застройка, отраженная на плане Генерального межевания 1770 гг., следовавшая древним прообразам (ставились трёхчастные избы с самцовыми бревенными под конёк торцами, украшенными прилечинами и резными охлупеневыми брёвнами). Современники отмечали, что в низкой, заболоченной части южного побережья озера Неро деревянное строение довольно быстро гниет [21, с. 58-66.].

Первый регулярный план Поречья-Рыбного, введенный «повелениями» графа В.Г. Орлова в 1775 г. предусматривал четкие прямые улицы и кварталы с соблюдением противопожарных норм [20, с. 25-30.]. На принципах упомянутого плана застройка селения велась в продолжение всей первой половины XIX в., с соблюдением красных линий, требуемых расстояний, размеров дорог, обустраивалась центральная площадь, получившая постоянные для локального торгового центра атрибуты в виде храмового комплекса, общественных - административных зданий вотчинного правления, торговых рядов, пожарного депо, школы, обсадки улиц деревьями, их мощение. Улицы, прилегающие к центру, лучшие участки «красных посадов» отводились под застройку домов наиболее состоятельных крестьян [2, л. 145, 170.]. Дома объединялись заборами и воротами, а внутри усадеб располагались места для садов и огородов, а на определенном отдалении от жилья, по приказу графа, в целях противопожарной безопасности - «заводы», овощесушилки, хозяйственные постройки [11, с. 108-130.]. Так, во второй четверти XIX в. село Поречье, по свидетельству современников, приобрело вид «красивого богатого города с широкими мощеными улицами» [1, с. 27; 22].

Вследствие малоземелья, на ограниченном пространстве застройка улиц была очень плотной «дом к дому». Однако, через каждые 4-8 домов, согласно «Повелениям», а затем «Уложению» графа В.Г. Орлова, следовал довольно широкий проулок - пожарный проезд [26, л. 16 об.], разделяя улицу на жилые блоки, в которых часто жили дальние родственники. Таким образом выстраивались целые кварталы, некоторые из которых сохранились до наших дней [11, с. 108-130.]. В целом, система застройки зависела от рельефа, размеров, пропорций и структуры участков, постановки домов относительно улицы, плотности застройки, оформления входных узлов и благоустройства.

В первой половине XIX в. село раскинулось на 16 улицах по берегам реки Гды. Два каменных храма с колокольней высотою в 44 сажени считались «богатейшими во всей губернии». Особенностью Поречья являлось обилие каменных зданий. Из 412 домов, составлявших село к середине XIX в., 82 были каменными в два и три этажа «из коих многие, по величине и замысловатой архитектуре, могли бы, не краснея, стать в ряду щегольских зданий, какого угодно губернского города» [22]. Таким образом, застройка Поречья может служить одним из показателей имущественного положения крестьян.

В XIX в. деревянная обывательская застройка, несмотря на обилие каменных домов, преобладала по отношению к каменной, занимая в процентном отношении 84% от общего числа зданий. По данным на начало 1880 гг. в Поречье числилось 530 жилых домов, в числе которых 85 каменных. Каменные строения представляли собой как сплошную застройку на ряде центральных улиц, так одиночные вкрапления на многих посадах [43, с. 2–33.].

Существенным фактором, определяющим развитие материальной культуры ростовских огородников, являлось городское влияние. Развитие отхожих промыслов, отход крестьян в крупные, в основном столичные города [18, с. 91-102.] привел к новым веяниям: образ жизни и деятельности отходников, торговцев и «заводчиков» естественным образом отразился на формировании среды обитания [45, с. 14, 33, 39, 44–45.]. Строя для своих нужд жилые дома, торговые лавки, склады, промышленные предприятия, крестьяне оказывали значительное влияние на формирование облика своего торгово-промышленного села [44, с. 124–150.]. Чаще эти здания были каменными, нередко выполнялись в сочетании с деревом на втором этаже. Деревянные дома возводились на каменных фундаментах (или полуэтажах) с лопатками или пилястрами на главных фасадах и высокими шатровыми трех и четырёхскатными кровлями [11, с. 108-130.]. Подобный сохранившийся дом мы рассмотрим ниже.

К середине XIX столетия главная улица Поречья – «Вешка» (современная ул. Центральная) [10, с. 168.] была уже плотно застроена двухэтажными кирпичными зданиями, среди которых изредка попадались деревянные дома. Главным образом особняки богатых крестьян с жилыми помещениями в верхних и торговыми в нижних этажах. «Кроме кухни, нисколько не похожей на русскую курную избу, есть хотя бы одна или две чистые комнаты с изразцовой лежанкой. При доме большой двухэтажный двор, нижний этаж для помещения обыкновенных принадлежностей сельского хозяйства, а верхний для предметов промышленности, просушки растений, складки тюков с товарами. При каменных и новых деревянных домах есть двор «белый». Крыши у домов каменных почти все железные, а деревянные все под тесовою кровлею, крутою, высокою, пирамидальной формы, соломенных кровель нет даже и на дворах…» [22].

Уже к началу XIX в. выработался определенный тип деревянного дома: под одной крышей объединялись несколько ячеек-срубов с летними и зимними жилыми комнатами, сенями, чуланом и двором. В архитектуре деревянных домов состоятельных крестьян превалировали характерные черты стилевых направлений, формировавшиеся под влиянием вкуса заказчиков и опыта мастеров строительных артелей, представляли собой смешение приёмов стилевой архитектуры и местных традиций. Наибольшее распространение получили пятистенок и шестистенок в один — два этажа с двумя передними жилыми клетями, отапливаемых изразцовыми лежанками и русскими печами, с пристроенными позади холодными сенями или так называемым «мостом». С течением времени сформировался сложный тип деревянного жилого дома, состоящий из разных объёмов уникального функционального назначения. Также в селе встречаются и дома с мезонином.

Высота верхнего этажа, как правило, была больше нижнего. Особенностью этих домов являются композиции главного фасада с четным и нечетным количеством окон, обшивка профильной доской, обработка углов пилястрами или «под руст», различные пояски и т.д. Количество окон в домах по фасадной стороне - от 3 до 6, иногда более. Окна делались разнообразными по величине и форме: прямоугольные, арочные. Дворовые фасады были более живописными, они дополнялись выступающими объемами сеней, крылец, террас.

Дома зажиточных крестьян выделялись богатым декоративным убранством, обилием «деревянных кружев». Плоская пропильная (сквозная) резьба выполнялась по шаблонам, была легче для исполнения, чем рельефная резьба, которая делалась по образцам. Украшались фризы, углы домов, фронтоны, причелины, крыльца и, слуховые окна, карнизы, наличники, которые делались разнообразными по форме: пропильная-плоская резьба со створками, без створок, зубчатый, ступенчатый орнамент, городковый орнамент. Мотивы орнамента – солярные, веерные, зооморфные, геометрические и др. При обшивке домов тесом появлялась дополнительная возможность для покрытия плоскостей фасада резьбой, декором. Тесовая обшивка домов разнообразна: в елочку или с сочетанием вертикальной и горизонтальной обшивок.

Членение внутреннего пространства жилых помещений, с несколькими чистыми горницами с изразцовыми голландской печью и лежанками, было сложным. Дом мог иметь следующие «покои»: прихожую, гостиную, залу, спальные горницы, кухню [36, л. 2-94 об.]. В вотчинной документации перечисляются бытовые и хозяйственные постройки, среди которых: коридоры или «мосты», чердаки, чуланы для хранения «домашнего скарба», «мучные», каменные бани, где не только парились, но и сушили травы, горох и цикорий, специальные каменные и деревянные цикорные сушильни или «риги», теплицы и парники, колодцы и пруды, гряды с товаром на огородных участках, сально-свечные заводы, кузницы и торговые лавки с надлежащим оборудованием. Нередко упомянут и домашний скот – одна или две коровы, места их стоянки во дворах - остаи» [28, л. 79, 83 об., 84; 29, л. 1–3.].

Описания интерьеров крестьянских домов - существенный показатель уровня материальной культуры. Они нередко встречаются в документах. Отделка поверхности стен шпалерой, разнообразие мебели и предметов утвари, собрание икон, портреты, картины, книги, широкое использование свечного освещения, чистота и порядок в домах - по этим характеристикам быт ростовских огородников отличался от быта, сохранявшегося у хлебопашцев [27, л. 4–8; 41, л. 18–21.]. Позитивную роль в ускорении процесса развития материальной культуры сыграли вотчинное патронирование, направленное также на использование крестьянами более совершенных методов строительства и деятельность сельской общины, в поле зрения которой находилось внутреннее состояние домов [38, л. 35; 39, л. 22 об.]. Подчеркнем отсутствие или минимальное число в приозерных селениях курных изб, широкое применение бань для помывки вместо печей; использование лошадей в большей степени или только в качестве транспортного средства - по-городскому; развитие ремесленного, мелкого и среднего промышленного производства, банки и найм рабочей силы [34, л. 1-2; 31, л. 60, 91 об., 113, 151, 153 об. – 154, 158 об.].

Одной из важных проблем данного типа застройки являлись частые, порой значительные пожары, уничтожавшие целые улицы. Поэтому в одном квартале могли стоять дома разного времени. Между домами, по указу графа В.Г. Орлова, нередко ставились кирпичные стены-брандмауэры, которые снижали опасность распространения пожара [20, с. 25-30.]. В документах вотчинного правления села отложились прошения крестьян о постройке новых домов после различных пожаров, выдаче ссуд на строительство, ремонте и покупке домов [37, л. 31, 150, 155, 158, 167 об.], а также о сносе ветхих и нежилых, хозяева которых уже долгое время жили на отхожих промыслах в городах [38, л. 35, 74.].

Особенно катастрофическим был пожар 9 мая 1887 г., уничтоживший 216 домов из 530 [24, 40, л. 39 об.]. Таким образом, основная масса дошедшей до настоящего времени деревянной застройки Поречья-Рыбного относится к последнему десятилетию ХIХ – началу ХХ в. Сохранились массивы деревянной застройки на улицах Кирова и Чкалова, Чапаева и Пушкина, Фрунзе, Комсомольская и др., которые отличаются архитектурно-художественным разнообразием.

Единственный сохранившийся дом в Поречье под очень крутой трехскатной крышей расположен на улице Комсомольская, №12. Старое название улицы: «Куриловка», которая идет по правому берегу реки Сары [10, с. 184.]. Дом в своде памятников не состоит.

Бревенчатый двухэтажный дом обшит тесом. Как было сказано выше, в описаниях XIX в. отмечается, что крыши у поречских домов высокие и крутые, пирамидальной формы, где чердаки приспособлены для сушки трав. При очевидных, более поздних перестройках и ремонтах здания, основная его часть с упомянутой формой крыши вероятно относится к 1770 гг. Форма крыши является определенно датирующим признаком, поскольку в п. 21 «Повелений» графа, от 16 июля 1774 г. рекомендовалось крыши домов впредь делать не крутыми, а отлогими, для того, чтобы на них можно было стоять во время тушения пожара [20, с. 27-28.].

Пятью окнами лицевого фасада дом обращен на север, северо-запад. Окна 2-го этажа у восточной половины дома имеют резные наличники. Междуэтажный пояс выделен плоской тесовой полочкой. Также тесовые лопатки сверху украшены незамысловатой резьбой. Боковые фасады закрыты тесовыми одно и двухэтажными крылечками. Здание выкрашено в зеленый цвет, наличники, карнизы под крышей - в белый.

В планировке дом шестистенный, делится на две половины, по лицевому фасаду в два и три окна. За передними комнатами этажей к северу расположены обширные «мосты» и «подмостья». В восточной части дома за мостом следует довольно большая бревенчатая боковая теплая комната - кухня, с двумя окнами, выходящими на проулок. С задней, южной стороны к дому примыкает бревенчатый двор.

В интерьере сохранились филенчатые двери, лестницы с фигурными балясинами – винтовая в восточной и прямая - в западной половине дома. В передней комнате 2-го этажа западной части - изразцовая лежанка XIX в., но со щитом из современного кафеля. В других помещениях перебранные или разобранные лежанки, шведки. Мебель конца XIX - начала XIX в.

По свидетельству старожила улицы Татьяны Семеновны Костылевой (род. в 1949 г.), живущей в доме №7, в рассматриваемом доме в 1930 гг. проживал Иван Александрович Власов. Иван Александрович, вместе с тремя братьями - Василием, Сергеем и Николаем погибли на фронте в годы Великой Отечественной войны. Татьяна Семеновна - их племянница [17].

Один из датированных деревянных жилых домов стоит на, ул. Кирова (Старое название улицы: «Верхний посад»), №7 [10, с. 168.]. В своде памятников не состоит. Бревенчатый двухэтажный дом, на ленточном фундаменте из большемерного красного кирпича, обшит тесом, под вальмовой железной крышей, имеющей небольшой мезонин. Пятью окнами лицевого фасада обращен на юг. Окна оформлены резными наличниками, особенно изысканными на 2-м этаже. Карнизы крыши несут деревянные резные подзоры. В боковой, западной стороне дома - закрытое деревянное крылечко под двускатной крышей. Подобное крыльцо в Поречье фиксируется у деревянных двухэтажных домов Тучиных, Коховых, Пальцевых.

В своей планировке дом шестистенный, из двух половин, в два и три окна по лицевому фасаду. Широкие «мосты» за передними комнатами этажей к северу. «Мост» западной половины дома от двойных входных дверей несет на 2-й этаж прямой лестничный марш с фигурными балясинами перил. Восточная и западная части дома ранее сообщались между собой дверьми: двойная филенчатая дверь фиксируется между передними комнатами 2-го этажа, есть также дверь между «мостами». Кроме того, под крышей, в мезонине, имеется летняя комната, от которой сохранились бревенчатый сруб, коробка двери, полы. Потолок комнаты был разобран в годы Великой Отечественной войны на дрова.

В интерьере: филенчатые двери, в восточной половине - лежанка с хорошо сохранившимся щитом белого прямоугольного изразца; в западной половине - перебранные лежанки и печи с расписными изразцами. На 1-м этаже в комнатах обращает на себя внимание выступ фундамента, облицованный тесом, используемый как лавка. Зал 2-го этажа западной половины несет на оштукатуренном потолке небольшой лепной карниз.

По свидетельству жительницы западной половины дома, Валентины Петровны Тарыгиной (род. в 1933 г.) в конце XX в., при переклейке обоев, в чулане, под старыми обоями, на бревне, была обнаружена надпись: «Сей дом был построен Куликовым Николаем Никитичем после пожара в 1888 году». [15] Таким образом, дом был возведен на следующий год, после большого пожара 9 мая 1887 г. Как отмечалось в газете «Ярославские губернские ведомости», очагом возгорания послужил соломенный дворик за домом крестьянина Пальцева на Верхнем посаде, соседний, следующий по улице дом [24].

По воспоминаниям Александры Николаевны Куликовой (род. в 1924 г.), в 1920-1930 гг. дом принадлежал ее отцу - Куликову Николаю Николаевичу. Александра Николаевна родилась в этом доме. В 1930 г. отца с матерью и четырьмя детьми выселили из дома (они занимали 2-й этаж), раскулачили [14]. В доме колхоз имени Сталина поселил колхозных специалистов: агронома и бухгалтера. В последствии с колхозного аукциона части дома были оформлены в личную собственность упомянутых специалистов [15]. Братья отца, жившие в своих домах: Александр, Иван и Алексей также были раскулачены. Например, Куликов Александр Николаевич был выселен вместе с семьей из каменного двухэтажного дома на данной улице [42, л. 106-111.].

Рассмотрим также, отчасти датированный дом с мезонином, стоящий на ул. Пушкина, №1. Так называемый «Дом церковного клира», который образует вместе со стоящим к востоку домом священника о. Симеона Константиновича Любимова отдельный квартал, расположенный к югу от храмового комплекса, от собора Петра и Павла. Можно с большой долей уверенности предположить, что данный квартал из домов священно и церковнослужителей возник по плану регулярной застройки села в конце 1770 гг. Так, в рапорте бурмистра села Поречья Федора Арбекова графу В.Г. Орлову [12, c. 164-182.] от 24 апреля 1778 г. зафиксировано повеление графа священникам и дьяконам строиться на расстоянии 20 сажен (42,7 м.) от церкви [23, л. 5.]. При измерении расстояния от дома до храма 20 июля 2013 г. оказалось, что от линии лицевого фасада дома до линии, видной по остаткам булыжника и кирпича, снесенной в 1941 г. каменной церковной ограды 1813 г. - 42 м. До каменного южного крыльца собора - 54 м. Таким образом, расстояние практически совпадает не от храма до дома, а от церковной земли по линии ограды - до дома.

Одноэтажный бревенчатый дом на ленточном фундаменте из большемерного красного кирпича, обшит тесом мелкими коваными гвоздями, под вальмовой железной крышей, имеющей мезонин. Лицевой фасад, несущий семь окон обращен на север, к храму Петра и Павла. Окна без наличников. Дом в своде памятников не состоит. В фондах ГМЗ «Ростовский кремль» есть карандашный рисунок мезонина этого дома, сделанный 1920 гг. сотрудниками музея в ходе научной экспедиции [4].

В планировке дом шестистенный, делится на три части, по лицевому фасаду в три, два и два окна. За передними комнатами к югу расположены «мосты» и «подмостья». «Мост» восточной и центральной частей дома имел три чулана. На «мосту» западной половины ранее располагалась винтовая лестница с фигурными балясинами перил, ныне утраченная. Передние комнаты всех трех частей дома ранее сообщались между собой филенчатыми дверьми, ныне не сохранились. Под крышей, в мезонине, имеется летняя комната, стенки которой сделаны из теса. На чердак ведет простая тесовая прямая лестница с «моста» центральной части дома. С южной стороны к дому примыкал довольно обширный бревенчатый двор. В интерьере до последнего времени сохранялись филенчатые двери, в центральной части - лежанка со щитом из расписных изразцов.

По воспоминаниям старожила Тучиной Фаины Никитичны (1902–1992) до революции дом принадлежал церковному клиру или церковному ведомству. Очевидно, здесь до 1930 г. проживал второй священник села Поречья о. Алексей Николаевич Ржевский. В 1920-1930 гг. дом был конфискован и в последствии продан с аукциона нуждающимся [13].

По воспоминаниям Александры Михайловны Шароновой (род. в 1959 г.) с 1940 гг. в этом доме жила ее бабушка Александра Петровна Воробьева (1903-1993), долгое время работавшая в поречском поселковом Совете, коммунист. Ребенком Александра Михайловна играла на чердаке и видела там письма священника о. Петра своему племяннику в Санкт-Петербург. Из писем она помнит, что племянник одобрял стремление о. Петра пристроить к дому с западной стороны два окна и советовал сделать на чердаке летнюю комнату - веранду. Упомянутые письма утрачены [16].

Священник о. Петр, по воспоминаниям Ф.Н. Тучиной, служил в селе до о. Симеона Любимова [13]. По документам волостного правления в 1880 гг. одним из священников села Поречья Рыбного значится о. Петр Баженов. В начале 1870-х гг. он служил здесь дьяконом [39, л. 17 об.]. По датировке дома имеется важное документальное свидетельство: в книге для записи общественных приговоров крестьян Поречского общества за 12 июня 1877 г. отмечается, что «...священник отец Петр Баженов просит дозволения ему сделать жилую пристройку к дому по лицу, с левой стороны на восемь аршин с подведением оной под общую крышу и разрешения с другой стороны дома устроить ворота, а пространство земли до каменной бани, приобретенной от отца Гавриила огородить забором». В приговоре значится: «дозволить» [37, л. 65.].

Бабушка Александры Михайловны также рассказывала ей, что в доме было много икон, старых церковных и светских книг в сундуках. Все упомянутые предметы, когда в 1940 гг. Воробьевы купили дом у своих однофамильцев, лежали на чердаке. В 1980-1990 гг. и в начале XXI в. дом подвергся хозяевами капитальной реконструкции и ремонту [16].

Таким образом, Деревянная жилая застройка Поречья-Рыбного приближалась по масштабу и объемно-планировочным типам к городской деревянной архитектуре. Деревянные жилые дома проектировали в основном практики, многие из них обладали природным талантом, глубоко и тонко понимали особенности человеческого восприятия архитектуры, знали особенности дерева, приемы его обработки. Ими, совместно с артельными народными мастерами - плотниками, резчиками и др., были созданы сохранившиеся образцы деревянной архитектуры села. Ряд домов удалось по разным источникам датировать.

Сохранившиеся объекты деревянного зодчества Поречья представляют несомненный интерес, несмотря на то, что цельной историко-архитектурной среды практически не осталось [19, c. 71-83]. Существует проблема сохранения данного наследия, для решения которой необходима воля местной власти, системы образования и воспитания, направленные на изменение сознания граждан по отношению к подлинной исторической деревянной застройке, как важному культурно-историческому ресурсу.

Библиографический список

1. «Библиотека для чтения». - 1849 г. - Октябрь.

2. ГИМ ОПИ. Ф. 14. Д. 3116.

3. ГИС «Ростовская земля» http://map.rostmuseum.ru/

4. ГМЗРК. АР-833.

5. Давыдова В.А. О формах землевладения у Ростовских огородников // Газета «Ярославские губернские ведомости». - 1887. - №92–95.

6. Колесников В. Поречье-Рыбное. Огородничество в с. Поречье // Газета «Ярославские губернские ведомости». - 1892. - №67, 70, 82, 84.

7. Мельник А.Г. Список вновь выявленных памятников архитектуры Ростова // Исследования памятников архитектуры Ростова Великого. – Ростов: АО «Рыбинский дом печати», 1992.

8. Мельник А.Г. Основные закономерности в развитии каменной архитектуры Ростова и его окрестностей с середины XVIII до середины XIX в. // История и культура Ростовской земли 2004. - Ростов: АО «Рыбинский дом печати», 2005.

9. Мельник А.Г. Новые данные о каменном строительстве в Ростове и Ростовском уезде XIX в. // История и культура Ростовской земли 2012. – Ростов: АО «Рыбинский дом печати», 2013.

10. Морозов А.Г. Материалы к топонимическому словарю Ростовского муниципального района: топонимия Поречского сельского округа на рубеже XX–XXI вв. // Сообщения Ростовского музея. – Ростов: АО «Рыбинский дом печати», 2010.- Вып. XVIII.

11. Морозов А.Г. О материальной культуре и менталитете ростовских огородников в конце XVIII – первой половине XIX в. // История и культура Ростовской земли 2010. – Ростов: АО «Рыбинский дом печати», 2011.

12. Морозов А.Г. Рапорты бурмистров села Поречье графу В.Г. Орлову 1778–1783 гг. в собрании А.А. Титова Отдела рукописей Российской национальной библиотеки как исторический источник // История и культура Ростовской земли 2011. – Ростов: АО «Рыбинский дом печати», 2012.

13. Морозов А.Г. Воспоминания Фаины Никитичны Тучиной (1902-1992.) в пос. Поречье-Рыбное, 1990 г.

14. Морозов А.Г. Воспоминания Александры Николаевны Куликовой (род. в 1924.) в пос. Поречье-Рыбное, 17 июля 2013.

15. Морозов А.Г. Воспоминания Валентины Петровны Тарыгиной (род. в 1933.) в пос. Поречье-Рыбное, 17 июля 2013.

16. Морозов А.Г. Воспоминания Александры Михайловны Шароновой (Воробьевой) (род. в 1959.) в пос. Поречье-Рыбное, 20 июля 2013.

17. Морозов А.Г. Воспоминания Татьяны Семеновны Костылевой (род. в 1949.) в пос. Поречье-Рыбное, 13 октября 2013.

18. Морозов А. Г. Отход ростовских огородников в конце XVIII — первой половине XIX в.: причины, масштабы, географические рамки // История и культура Ростовской земли 2013. – Ростов: АО «Рыбинский дом печати», 2014.

19. Морозов А.Г. Культурно-исторические ресурсы Поречья-Рыбного для развития сельского и культурного туризма // Совместное российско-голландское культурное наследие Ярославской земли. - М.: Издательский дом «Лига», 2014.

20. Морозов А.Г. «Повеления» графа В.Г. Орлова 16 июля 1774 г. о регулярной застройке села Поречья-Рыбного Ростовского уезда // Трефолевские чтения. Всероссийская научно-практическая конференция: сборник статей по итогам конференции 25-27 сентября 2014 г. / Под науч. ред. проф. М.Ф. Новикова. – Ярославль: Из-во ЯГПУ, 2015.

21. Морозов А.Г. Ростовская земля в «Дневной записке путешествия в Нижний Новгород…» графа Александра Владимировича Орлова // Сообщения Ростовского музея. - Ростов: АО «Рыбинский дом печати», 2016. - Вып. XXI.

22. Никольский Ф.Я. Село Поречье-Рыбное // Газета «Ярославские губернские ведомости». - 1848. - Неоф. ч. - №37–43.

23. ОР РНБ. Ф. 775. Тит. Д. 1039.

24. Пожар в селе Поречье Ростовского уезда // Газета «Ярославские губернские ведомости». - 1887. - Неоф. ч. - № 37.

25. РГАДА.Ф. 1273. Орловы-Давыдовы.

26. РГАДА. Ф. 1273. Оп. 1. Д. 534.

27. РГАДА. Ф. 1273. Оп. 1. Д. 689.

28. РГАДА. Ф. 1274. Оп. 1. Д. 1273.

29. РГАДА. Ф. 1274. Оп. 1. Д. 1299.

30. РГАДА. Ф. 1355. Оп. 1. Д. 2110.

31. РГАДА. Ф. 1357. Оп. 1. Д. 53.

32. РГВИА. ВУА. Д. 19176.

33. Ростов в 1802 г. // Газета «Ярославские губернские ведомости». - 1853. - Неоф. ч. - № 51.

34. РФ ГАЯО. Ф. 13. Оп. 1. Д. 40.

35. РФ ГАЯО. Ф. 113. Оп. 1, Д. 2.

36. РФ ГАЯО. Ф. 113. Оп. 1. Д. 3.

37. РФ ГАЯО. Ф. 113. Оп. 1. Д. 5.

38. РФ ГАЯО. Ф. 113. Оп. 1. Д. 6.

39. РФ ГАЯО. Ф. 113. Оп. 1. 11.

40. РФ ГАЯО. Ф. 113. Оп. 1. Д. 25. (список погорельцев).

41. РФ ГАЯО. Ф. 225. Оп. 1. Т. 2. Д. 2426.

42. РФ ГАЯО. Ф. - Р. 6. Оп. 1. Д. 126. (списки раскулаченных и выселенных).

43. Столпянский Н.П. Промыслы в селе Поречье-Рыбном Ростовского уезда, Ярославской губернии (Сообщение 28 февраля 1885 г.) // Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России. - СПб. - 1885. - 35 с.

44. Титов А.А. Ростовский уезд Ярославской губернии. Историко-археологическое и статистическое описание / А.А. Титов. - М., 1885. - 630 с.

45. Хранилов И.И. Ростовский уезд и город Ростов Ярославской губернии. - М. 1859. – 86 с.

Морозов Александр Геннадьевич,

кандидат исторических наук,

заведующий музеем «Дом крестьянина Елкина»

ГМЗ «Ростовский кремль»

Иллюстрации: Ул. Комсомольская, дом №12 – ил. 1-4. Ул. Кирова, дом №7 - ил. 5-11. Ул. Пушкина, дом №1 – ил. 12-14а.