Записки свящ. Александра Парфенова. Освящение престола

Один храм виден у меня из окна, но хожу в другой, в любимый надвратный храм Святителя Николая в Авраамиевом монастыре, службу здесь проводится каждый день и мощи преподобного Авраамия тоже здесь. Здесь по-прежнему темновато и дорога таит неожиданности. Несмотря на это, люди все же добираются, поставить свечи, подать записки, привлекаемые светящими окнами храма.

От того, что здесь было двадцать шесть лет назад ничего почти не осталось, только объекты культурного наследия и память. Нет уже ни абрамьевских каморок, всем памятных, ни огородов, над которыми дежурили светлыми ночами. Снесли рольмовские лабазы и пока ничего не построили. На территории обители все выше и выше растут хвойные деревья, а тогда росли огромные тополя, за которыми почти не было видно Богоявленского собора 1555 года.

Жена считает, что это она привезла меня в Ростов. Правильно, с женщиной нельзя спорить, хотя я считаю по-другому. Теперь это неважно. Мы были счастливы, хотя жили в маленькой комнате с печкой и с маленьким ребенком. Жена кормила коз, возилась в огороде, воду, представьте себе, носили с колонки. Во дворе над зеленой травой стояли рогули на которых развешивали пеленки. Это к вопросу, чем я занимался.

Давно-давно и не по делу мы обсуждали с одним потомственным священником, что делать, как начинать службу в деревне. Наверное, это было под впечатлением моей поездки в село Титово (2) Борисоглебского района, где до сих пор, кажется, ничего святого. Меня поразили слова батюшки, что в деревни первым делом надо начинать служить литургию, и потом все приложится, все будет хорошо. Я робко возражал, что начал бы по-другому. Познакомился бы с людьми, отправился бы в клуб, в школу. Я еще плохо представлял, как деревенские недоверчиво относятся к приезжим. Здесь и за двадцать лет нельзя стать своим.

Так вот, в Авраамиевом монастыре никакой службы, точнее литургии, служить было бы невозможно. Крепкий Никольский храм стоял без окон без дверей. Однажды мы провели там субботник. Среди прочих пришел Юрий Николаевич Куленков, лучший ростовский художник на мой взгляд. Важно подчеркнуть, что хозяйственные заботы никак меня не касались. У Патриаршего подворья в Авраамиевом монастыре был и настоятель, и управляющий, и живущий на месте эконом — Александр Самсонов. Было ему около двадцати трех лет.

Мы приехали на пасхальной седмице, а раз так, служили Пасху на улице, то есть крестный ход вокруг зданий бывшего монастыря. В пятницу, положенное по уставу водвосвятие, в Радоницу, как положено панихиду и все на улице. Так сложилось расписание. В воскресенье, в пять вечера — акафист преподобному Авраамию, нараспев без лени, все вместе. Каждую субботу панихида, а этому помогало то, что двор обители был кладбищем, но люди тоже приходили. В среду водосвятие, по полному чину, но святая вода востребована всегда, зачем-то. Не забывайте, что главное здоровье! Не забыть бы главного, после каждой требы — слово! Не бу-бу, типа, всем здоровья, а основательно так, на полчаса, ну или поменьше. Так рождались ответы на вопросы, так, собственно, вопросы и появлялись.

Вот так и собрался приход. Над храмом я не трудился. По осени постелили полы некрашеные полы, наш знакомый столяр Валентин Греков по проекту московских архитекторов соорудил окна. Мне выпало разве что съездить в Борисоглеб за дверями на редких игольчатых шипах. Машину брали так. Рядом молокозавод. Оденешь подрясник, скажешь директору доброе слово и в назначенное время едешь. Молокозавода давно нет, а его бывший руководитель Александр Сергеев до сих пор на трудовой вахте.

Не знаю откуда, но люди приходили все больше и больше. В таких делах важна регулярность. Каждый священник это знает. Пропустишь однажды и половина уже не придет в следующий раз. Куда мне было деваться от моих пеленок?! Только если квартиру или дом освятить, да на велосипеде погонять. Вот рыбу я не приучился ловить. В мае как раз был нерест. Пошел и я. Озеро такое необычное, кусты травы, тресты так и ходят по поверхности туда-сюда, необычно. Червячка было жалко, но скрепя сердце я наживил его и взмахнул удочку… и жене за юбку зацепил! С тех пор на озере я ни разу рыбу не ловил. Крестил, да. Все это знают.

Я рассказывал уже, что однажды осенним вечером я впервые увидел, как светятся огоньки окон Никольского храма. Отопление было дрянное, была сложена печка, она часто дымила из-за озерного ветра. Нас это не останавливало. В алтаре соорудили престол, на выщербленные стены повесили иконы и украсили подарками бабушек, хлопковыми вышитыми рушниками, прихожанка Андронникова по имени Галина купила за миллион семисвечник.

Освящали сегодня, то есть 16 декабря, накануне праздника Святителя Николая. Волнующее таинство! Деревянный престол мылся теплой, смешанной с вином, водой, подом особой розовой водой, далее облачался как человек. Сначала серое исподнее, а затем специально пошитое яркое облачение золотистого оттенка. Засим наконец, первая литургия. Холодно, не холодно, служили литургию затем неделю подряд по моему настоянию, отмечали освящение. Однако в воскресенья-праздники пусто не было приход уже собрался.

Откуда он взялся? Может быть сбежали с других приходов? Я не задумывался. Насильно не тянул. Не знаю, как cейчас, а тогда индивидуальная исповедь была не в моде. Великим постом задерживался с ней до десяти вечера. Счастливое время! И оно уже не вернется, по меньшей мере для меня. Будете возле шумной «Рольмы», посмотрите вдаль, там горят огоньки Никольского храма. Бросьте суету, зайдите в храм на вечерню. Сестры вам не помешают, вы им тоже, а благодать вас коснется, обещаю.

Доброго здоровья читающим и трудившимся тогда, сестрам обители и матери игумении. Вечная память усопшим, к этой благодати причастным.

Свящ. Александр Парфенов