Записки о. Александра Парфенова. Быть андрониковцем

Андрониковцы бывают разные. Среди них есть либералы и консерваторы, живые и уже умершие. Кто-то по-прежнему ходит в старый храм, кто-то давно ушел, переехал в Ростов или Борисоглеб, но печать общности осталась у всех на всю жизнь. Что же это за люди? Попробуем разобраться.

Начнем с определений. В Москве, почти в центре, есть Музей древнерусского искусства имени Андрея Рублева. Музей расположен в бывшем Андронниковом монастыре. Это красивое место. Крутой зеленый холм над рекой Яузой венчает ограда с башенками. За оградой прячутся церкви и палаты. Перед входом в музей тихий сквер с памятником самому известному русскому иконописцу. Много-много лет службы проходили в Спасском соборе, сейчас к приходу добавились церковь Дмитрия Донского за оградой и часовня «Проща» на улице Сергия Радонежского.

Я считаю Спасский собор самым древним зданием Москвы. Точно неизвестно, когда он построен, обычная датировка — начало XV века. Собор построен из белого камня, и поэтому входит в череду прославленных построек XII-XV веков, начиная от церкви Покрова на Нерли и заканчивая Троицким собором Лавры. Я всю жизнь неравнодушен к этой эпохе и к этому стилю. Меня волнует даже сам белый камень. В теплые дни он нагревается и пахнет югом и морем. В советское время собор был концертным залом, однажды я мельком заглянул внутрь. Стены голые, из квадров белого камня. Ярко светились три алтарных окна, казалось музыка звучит здесь помимо концертов постоянно. На откосах окна взгляд едва замечал цветочные узоры. Это, все что оставалось тогда от фресок Андрея Рублева. Где-то здесь, в соборе или около него он был похоронен. Спасский собор посвящен в честь Нерукотворного образа Спасителя. Мы, андрониковцы, так и говорим, «Собор Нерукотворного образа», длинное, неудобное название, но подчеркивающее связь с иконописным искусством.

Тридцать лет минуло, как я впервые пришел в Андроников. Одна девушка, сейчас жена почтенного протоиерея посоветовала сходить в собор «к хорошему, настоящему батюшке». Был праздник Рождества Богородицы, как оказалось была первая служба отца Вячеслава Савиных в качестве настоятеля. До этого собор был подворьем Данилова монастыря. Какой-то переносной, характер службы сохранялся, не все роли были сыграны, не вся церковная утварь еще была на своем месте. Было тесно, в соборе стояли леса. Я начал ходить и поначалу мне чаще доставалась роль продавца на свечном ящике. Горжусь этой ролью, так я познакомился с будущей женой, но это было в другой праздник. Многое было тогда внове для меня, из той первой службы, я почему-то запомнил чтение апостола высоким усатым послушником из Данилова. Вскоре он перестал приходить, мы учились справляться сами.

Необычна роль действующей церкви в музее. Немногие с улицы заходили сюда, не сразу наладилось постоянное дежурство на свечном ящике. Насколько я помню, приходу довольно быстро передали здание «мертвецкой». Здесь потихоньку образовались кабинет настоятеля, трапезная и даже место для ночевки. Иконостас в соборе был невысокий, впрочем, со старыми иконами из огромного фонда Данилова монастыря. Нас не смущало, что в прошлом это был монастырь, а теперь приход. Мы были молоды, холосты, вполне могли бы стать и монахами, но четко понимали, что монастырь и музей, это несовместимо. Много молодежи приходило, подставляло плечо. Мы все переженились, в основном, удачно. Как я писал, когда вдруг, в собор заглядывали бабушки, мы перемигивались: «Смотрите, у нас, настоящий храм, раз бабушки к нам тоже приходят!»

Отец Вячеслав стал моим духовником, а заодно помогая в алтаре, я получил подработку. Дело в том, что отец Вячеслав, иконописец. Не просто священник-профессионал. К тому же он сам внешне словно из эпохи Андрея Рублева, невысокий, с длинной бородой и тихим голосом. Он не любил проповедовать, и вообще, много говорить, но однажды обмолвился, что храм, это как семья, такими должны быть отношения у прихожан, и надо сказать, у него это получалась. Девушка не обманула меня, я нашел здесь нужное место и нужного мне священника.

Нет Андронникова без знаменного распева. За многие годы отец Вячеслав написал едва одну икону для собора. Внешнего украшения никак не прибавилось, много десятилетий собор украшали лишь подлинные камни, обтесанные каменщиками шестьсот лет назад. Зато звучал знаменный распев. Это пение, при котором не хочется грешить. Оно не смолкает и звучит в душе постоянно. Гармония между музыкой, архитектурой, богослужением была идеальной. Слава Богу за все! Быть андрониковцем, это значит испытать явное или неявное трегубое воздействие личности отца Вячеслава, музыки Бориса Павловича Кутузова, божественной геометрии собора Нерукотворного образа. Это навсегда, чтобы не случилось потом.

Со мной это случилось тридцать лет назад. Я сел в машину времени и не хочу возвращаться, я прикоснулся к красоте, о которой никогда не забуду. Я не жалею ни о чем, например, на службе в Андронниковом я не был целых десять лет. Доброго здоровья отцу Вячеславу, Борису Павловичу, нынешним клирикам прихожанам Андронникова, всем андрониковцам. Вечная память иеродиакону Андрею (Пичугину), моему сыну Андронику, новопреставленной Марине Зимогляд, всем почившим андрониковцам! Вы все моя семья до сих пор.

о. Александр Парфенов